Игра в пятнашки (сборник)

– Заткни пасть! – Он был совершенно серьезен. – Повернись и иди к стене. Медленно. Ладони на стену. Выше. Так и стой.

Я сделал, как было велено. Для обыска в одиночку принятые им меры представлялись вполне обычными. Встав у стены, я ожидал, что в спину мне упрется дуло и он начнет меня обшаривать. Но не тут-то было. Вместо этого я услышал, как он набирает телефонный номер и говорит:

– Это Кейси. Дай лейтенанта… Лейтенант Глюк? Это опять Кейси. Я не стал ждать и поднялся в квартиру Яффе один. Я без труда взял его. Он здесь. Я его накрыл… Нет, я знаю… Но я взял его и продержу до их подхода…

Вот такого типа натравил на меня таксист, такой вот крендель держал меня лицом к стенке.

Глава четырнадцатая

За восемьдесят часов, прошедших с пятидесяти минут второго в ночь на пятницу, когда Сара Яффе сообщила мне по телефону о пропаже ключей, до девяти часов утра в понедельник, когда я позвонил Вульфу из кабинета комиссара полиции, спать мне довелось, пожалуй, часов пять, не больше.

Первые два часа из этих восьмидесяти я провел в квартире покойной Сары Яффе, большей частью – когда уже появились хоть какие-то взрослые и спасли меня от Кейси – за столом в алькове, где я завтракал с Сарой в среду утром. Провел, отвечая на вопросы практически мне не знакомого капитана по фамилии Ольмстед из убойного отдела Западного Манхэттена.

После третьего удушения весь отдел, естественно, так и брызгал раскаленным маслом. Эксперты на квартире Сары Яффе в ту ночь отрывались на полную катушку. Использование убийцей бронзового тигра и шнура, срезанного с жалюзи в алькове, показывало, что он не ограничился передвижениями по прихожей. Поэтому в квартире не осталось ни одного квадратного дюйма, не присыпанного порошком для выявления отпечатков и не исследованного под лупой при косом свете.

В четыре тридцать утра меня доставили в Девятнадцатый участок на Восточной Шестьдесят седьмой улице. Отвели наверх, в кабинет к лейтенанту и еще одному детективу, вооруженному грудой стенографических блокнотов, и велели дать полный отчет о собрании в кабинете Вульфа, до последнего слова и движения каждого присутствовавшего.

На это ушло четыре часа, в последний из которых мы втроем приговорили с десяток сэндвичей с ветчиной, шесть мускусных дынь и галлон кофе, щедро оплаченных из моего кармана. По окончании допроса мне позволили связаться с Вульфом по телефону.

– Звоню из полицейского участка, – уведомил я его. – Под боком у меня лейтенант, а на параллельном аппарате сержант, поэтому не говорите ничего лишнего. Меня не арестовали, хотя формально я виновен во взломе и незаконном проникновении, потому что разбил стекло в двери и вошел. За исключением этого, докладывать больше не о чем. Не знаю, когда буду дома. Я предоставил им полный отчет о прошлом вечере в нашем кабинете. Они как пить дать обратятся за ним и к вам.

– Уже. В одиннадцать часов прибудет лейтенант Роуклифф. Я вынужден был согласиться его принять. Ты позавтракал?

Не задать подобный вопрос он не мог. Я ответил, что сыт.

После этого лейтенант с сержантом оставили меня, и я битый час просидел в кабинете под присмотром полицейского в форме. Мне уже начинало казаться, что история вот-вот пойдет на второй круг, за исключением разве что детали с наручниками, когда явился детектив и велел мне двигать вниз.

Шагая впереди него, я проследовал на улицу, и, черт побери, там опять поджидало такси. Оно доставило нас на Леонард-стрит, 155, где детектив отвел меня наверх, в кабинет. И кто бы, вы думали, явился ко мне? Мой друг Мандельбаум, помощник окружного прокурора, без толку точивший со мной лясы во вторник.

Но и спустя четыре часа, насколько мне представлялось, толку мы так и не добились. Я мучился ощущением, будто меня тщательно экзаменуют на предмет того, что, где и когда произошло. Просто чтобы посмотреть, выдержу ли я экзамен. И это не имеет никакого отношения к поискам сукиного сына, за которым я охочусь.

При необходимости я вполне способен проявлять терпение и теперь старался изо всех сил. Однако прошло уже более двенадцати часов с тех пор, как я открыл дверь и увидел ее там, на полу, с вывалившимся языком. И я ответил на целую пропасть вопросов.

По истечении четырех часов Мандельбаум оттолкнулся в кресле от стола, встал и заявил:

– Кажется, на этом все. Ваши показания распечатают, и я отвезу копию в Верхний Манхэттен. Этим вечером или утром – скорее всего, утром – я позвоню вам, чтобы вы приехали и подписали их. Так что оставайтесь у телефона или давайте о себе знать.

Я нахмурился:

– Вы хотите сказать, что я могу идти?

– Конечно. Обстоятельства оправдывают способ, которым вы проникли в здание. А поскольку вы согласились возместить ущерб, иска против вас не последует. Оставайтесь по месту жительства, конечно же, и на связи. – Он бросил взгляд на запястье. – Меня ждут.

С этими словами он развернулся к двери.