Игра в послушание

Соображал Петя как будто нормально, но иногда говорил вещи довольно странные. Например, когда ему стали рассказывать о работе с туристами, он заметил многозначительно:

- Вы с ними поосторожнее.

- С кем? - удивилась Маринка.

- Ну с этими, немцами. Курт, Фриц Диц... он ведь шпион, суперагент. Вам генерал Потапов разве ничего не говорил?

- Какие ещё немцы? Какой генерал Потапов? Мы вообще-то с поляками больше всего работали, они хотя бы по-русски понимают...

- А я тебе между прочим говорил, - повернулся Славик к Маринке, - чтобы ты ему нормальные книжки читала, а не про фашистов. Теперь у него в голове какие-то немцы... фрицы.

- Я нормальную книжку читала, - обиделась Корзинкина. - Про советских разведчиков. Ты сам ему шпионами мозги запудрил, Джеймсом Бондом. Теперь у него в голове шпионы, суперагенты.

- Погоди, дай я ему хотя бы объясню. Понимаешь, Огоньков, ты ведь почти всё лето лежал без сознания. А нам разрешили приходить и читать вслух, вроде как для эксперимента. А я тебе хорошие книжки читал, сам зачитывался, буквально оттаскивали...

- Петя, - спросила Маринка, - а ты слышал, что мы тебе читали?

- Кажется, слышал, - сказал Петя, чтобы не огорчать товарищей. То, что они приходили сюда и читали вслух, тронуло его до глубины души.

- Твои родители тоже здесь сидели, только они читать не могли...

- Мои бы тоже не смогли, если бы я так головой шарахнулся, - сказал Славик.

Маринка изо всех сил наступила ему на ногу и, чтобы перевести разговор на другую тему, радостно объявила:

- А тебя в шестой класс перевели. Без летних занятий.

- Врёшь! - обрадовался Петя.

- Правда-правда. Я пообещала, что сама буду с тобой заниматься, пока не подтянешься.

У Пети от счастья даже глаза взмокли. И от того, что перевели, и от того, что вместе заниматься.

- Ну ладно... - сказал Подберезкин, вставая с табуретки. - Вы ещё поболтайте, а я побегу. У меня встреча. На вот, почитай, - он достал из сумки несколько цветистых журналов, - "Приключения жука-сыщика". Мой папа сочинил, Микки-Маус отдыхает. Полистай, там картинки хорошие.

Едва Славик Подберезкин прикрыл за собой дверь, Маринка зашептала:

- У него сейчас роман знаешь с кем? Ни за что не догадаешься!

- С губернаторской дочкой? - прошептал Петя.

- Фу! - возмутилась Маринка. - Он сам уже и растрепал! А с меня самое честное слово взял, чтобы ни единой душе...

- Если слово давала, то помалкивай.

Маринка надулась.

- Жалко, что мы переезжаем, - вздохнул Петя. - В разные школы теперь будем ходить...

- Ах, так ты ещё не знаешь! - Маринка сверкнула глазами. - Мы ведь не уезжаем, мы только в этот... маневренный фонд, что ли... На время. Это рядом, на Пушкинской, опять будем соседи.

- Да ну!..

- Правда-правда. А потом, когда наш дом сдадут после ремонта, вернёмся обратно. Только говорят, что внутри всё переделают, и квартиры будут совсем другие. Но это даже хорошо, ведь правда?

В коридоре послышался перестук каблуков, и Маринка потянула носом:

- Мандарины, клубника... Это твои несутся, им на работу сообщили, что ты ожил. Ну, будь здоров, Иван Петров, приду к тебе завтра.

И Корзинкина, наклонившись, быстро поцеловала.

Не успел он опомниться от первого в своей жизни поцелуя девочки, как в палату влетели раскрасневшиеся мама и папа.

- Петя! Петечка! Сынуля! Мы только что узнали!..

"Хорошо, что бабушка и дедушка живут в Киеве", - успел подумать сынуля до того, как его принялись душить в объятиях.

До начала занятий в школе Маринка помогла Пете подтянуться по математике и физике, а первого сентября он уверенно сел за парту своего родного, теперь уже шестого "А" класса.

Как-то раз после уроков, возвращаясь домой на Пушкинскую улицу, Петя и Маринка захотели посмотреть на свои старые квартиры. Они нашли в заборе дыру и пролезли на стройку. День был субботний, никто не работал, на рельсах стоял кран, было пустынно и тихо. Лишённый оконных рам и дверей, без ветхих перегородок, "перцевский" дом кое-где просматривался насквозь и походил на карточный домик.

- Ой! - сказала Маринка. - Вон моя комната... я свои обои узнала.

Петя стоял задумавшись. Его квартиру отсюда не было видно, но одна мысль, одна загадка не давала ему покоя.

- Слушай, как ты думаешь, - сказал он, - антресоли могли ещё сохраниться?

- Если из досок, то сломали.

- А если ниша? Там за досками была каменная ниша. Я всё никак не мог понять, куда она выходит с другой стороны.

- Ну иди, посмотри. А я к себе пойду. Только обязательно помахай мне через окошко, как раньше. А я тебе язык покажу.

- Договорились.

Стараясь держаться ближе к стенке, так как на лестницах уже сняли все перила, Петя взбежал на свой четвёртый этаж и остановился. Последний раз он был здесь ещё тогда, в конце мая, когда была мебель, окна, двери и множество комнат, похожих на пеналы. Теперь на месте некогда густонаселенной коммуналки было пустое место, хоть на велосипеде катайся. Перегородки снесли, мусор расчистили, от труб остались одни дырки.

А вот и каменная ниша антресолей, ведущих неизвестно куда.

На краю, болтая ножками и покручивая жезлом, сидит маленький карточный джокер.