Игра в «Потрошителя»

Старший инспектор сидел у себя в кабинете в эргономическом кресле нелепой конструкции, которое подчиненные додумались подарить на пятнадцатую годовщину его работы в департаменте полиции, закинув ноги на стол и заложив руки за голову. Петра Хорр, как всегда, ворвалась без зова, с бумажным пакетом и стаканчиком кофе. До того как лучше узнать ее, Боб Мартин думал, что такое звучное имя не подходит хрупкой дамочке инфантильного облика, но потом поменял мнение. Петре исполнилось тридцать лет, она была маленькая, худенькая, веснушчатая; личико в форме сердечка, широкий лоб, острый подбородок; волосы, коротко стриженные, торчат торчком, смазанные гелем и выкрашенные в черный цвет у корней, в оранжевый — посередине, а на концах — в ярко-желтый, вроде шапочки из лисьего меха. Издали ее можно было принять за девочку, и вблизи тоже, но стоило Петре открыть рот, как впечатление хрупкости улетучивалось. Она поставила пакет на стол и протянула Мартину стаканчик:

— Сколько часов, шеф, у вас не было ни крошки во рту? Дождетесь гипогликемии. Бутерброд с экологически чистой курятиной на цельнозерновом хлебе. Здоровая пища. Ешьте.

— Я думаю.

— Ну и новость! О ком?

— О деле психиатра.

— То есть об Айани, — театрально вздохнула Петра. — И раз уж вы о ней упомянули, шеф, докладываю: к вам посетитель.

— Она? — вскинулся инспектор, снимая ноги со стола и поправляя рубашку.

— Нет. Молодой человек весьма приятной наружности. Слуга Эштонов.

— Галанг. Приведи его.

— Нет. Сначала поешьте, жиголо подождет.

— Жиголо? — переспросил инспектор, впиваясь зубами в бутерброд.

— Ой, шеф, какой вы наивный! — воскликнула Петра, выходя.

Через десять минут Галанг уже сидел перед инспектором, по ту сторону письменного стола. Боб Мартин допрашивал его пару раз в доме Эштонов, где молодой филиппинец, одетый скромно, в черные брюки и белую рубашку с длинным рукавом, хранящий непроницаемую мину и ступающий бесшумно, по-кошачьи, казался незаметным. Однако же парня, который явился в департамент полиции, не заметить было трудно: стройный, атлетического сложения, с черными волосами, завязанными на затылке в короткий хвост, наподобие косички тореро; руки ухоженные, на губах то и дело мелькает белозубая улыбка. Галанг снял плащ цвета морской волны, и, увидев классическую подкладку в черно-бежевую клетку, Боб Мартин узнал фирму «Burberry»: к таким вещам ему, с его заработком, не подступиться. Интересно, подумал инспектор, сколько зарабатывает Галанг — или кто-то покупает ему одежду? Элегантный, экзотически красивый, он мог бы сняться для рекламы мужского одеколона с чувственным, таинственным ароматом; Петра, однако, внесла бы поправку: для подобной цели он снимался бы голым и небритым.

Мартин быстро прокрутил в уме доступную информацию: Галанг Толоса, тридцать четыре года, родился на Филиппинах, эмигрировал в Соединенные Штаты в 1995 году, год проучился на высших курсах, работал в туристической компании «Клаб Мед», в спортивных залах и в Институте сознательного программирования тела. Он спрашивал у Петры, что это за чертовщина, и та ответила, что теоретически речь идет об интенсивном массаже позитивной направленности, который, по идее, должен оказывать благотворное воздействие на ткани организма. Колдовство вроде того, что практикует Индиана, заключил Боб, чьи представления о массаже ограничивались грязным салоном с азиатскими девушками в коротких штанишках, с голой грудью и в резиновых перчатках.

— Простите, что отнимаю у вас время, главный инспектор. Вот, проходил мимо, решил зайти поговорить, — улыбнулся филиппинец.

— О чем?

— Буду с вами откровенен, инспектор. У меня вид на жительство, я добиваюсь гражданства и не хочу быть замешанным в полицейское расследование. Боюсь, из-за дела доктора Эштона у меня могут возникнуть проблемы, — сказал Галанг.

— Вы имеете в виду убийство доктора Эштона? Не зря боитесь, молодой человек. Вы находились в доме, у вас была возможность проникнуть в кабинет, вы хорошо знали привычки жертвы, у вас нет алиби, а если немного покопаться, определенно найдется и мотив. Хотите что-нибудь добавить к вашим прежним показаниям? — Любезный тон полицейского не мог скрыть угрозу, звучавшую в его словах.

— Да… Ладно, вы об этом сами только что упомянули: мотив. Доктор Эштон был тяжелым человеком, у меня было с ним несколько столкновений, — промямлил Галанг. Улыбка исчезла с его губ.

— Поподробнее, пожалуйста.

— Доктор грубо обращался с людьми, особенно когда выпивал. Его первая жена, да и вторая тоже, выдвигала на бракоразводном процессе обвинение в дурном обращении, можете проверить, инспектор.

— Он когда-нибудь применял к вам насилие?

— Да, трижды, потому что я пытался защитить госпожу.