Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 иностранных фильмов советского проката

Левый итальянский кинематограф исстари связывал фашизм с половыми извращениями. Первым начал Висконти в «Гибели богов», за ним подтянулись Бертолуччи, Кавани, Пазолини и молодой, до времени ходящий в прогрессистах Тинто Брасс: «Конформист», «Ночной портье», «Новиченто», «Сало» и «Салон Китти». Какую только педофилию, импотенцию, инцест и копрофагию ни шили прародителям расовых теорий: в брутальном Средиземноморье лучший способ замарать оппонента – скомпрометировать его как мужчину. Пазолини, будучи и сам любителем мальчиков, последним фильмом раздразнил наци сверх всякой меры, и они забили его цепями в римском пригороде Остия, переехав напоследок машиной. ППП был в кругах фигурой почтенной, а кое-где и вовсе обожествляемой. Рот фронт снял тормоза и ответил террором на террор: большего сексуального глума, чем снятая год спустя «Площадь Сан-Бабила», история не знала.

Все четверо главных убийц – модельного, слегка бисексуального вида юноши с порочными губами навыворот (как раз таких отбирали себе для утех извращенцы в «Сало»[10]). Все носят униформу гей-клубов: черную кожу, очки, остроносые сапожки и море железной бижутерии. Одного ежедневно фрустрирует озабоченная мамаша-одиночка. Другой от импотенции сует в подружку резиновый шланг. Третий женат на изнасилованной им когда-то малолетке с целью избежать тюрьмы. В свободное от борьбы и пива время они надувают презервативы, пристают к прохожим с прикинутыми к носу резиновыми членами и рассуждают о пользе стерилизации унтерменшей. Фитиль у них не горит, членик не стоит, родня денег не дает, и даже отставший краснюк умело отмахивается от целой своры кастетом и цепью. В этой ситуации ножи, которые они с вожделением суют в подкарауленную парочку студентов, выглядят откровенными фаллоимитаторами.

Советская пропаганда встретила фильм в замешательстве. У нас, конечно, в заводе было звать неонацистов «прыщавыми юнцами» и «неудовлетворенными молодчиками» – но одно дело дать пересказать фильм в публицистических целях Кириллу Разлогову (ему и в радость будет), а другое – допустить беготню по экрану молодых людей с резиновыми пиписками навыпуск. Как-то чувствовалось, что фильм будет популярен у нас именно в среде отвязанной пивной шпаны, против коей и направлен. Но все же не сдержались, оскоромились. Отрезав насилие шлангом, беготню с вибраторами на лбу, намеки на импотенцию и гей-униформу (о которой у нас просто ничего не знали), фильм низвели просто до антифашистской сатиры.

Эффект вышел космический: брат по ретромании Алексей Васильев напрямую связывает всплеск неофашизма ранних 80-х именно с этой картиной. Марш антиобщественных говнюков в черной коже смотрелся ярко, стрельба по вагинам тоже, убийство ученых комсомольцев у промзон протестов не вызвало – а то, что заняты этим дрочилки-педрилки-импотенты, в стерильной советской версии совершенно не акцентировалось. Русские окраины с полным правом могли перефразировать евтушенкин «Сопливый фашизм»: «И если бы фашистом не был я – в ту ночь я сделался б фашистом».

«Посвящается Стелле»

Италия – Япония, 1976, в СССР – 1980. Dedicato a una stella. Реж. Луиджи Коцци. В ролях Памела Виллорези, Ричард Джонсон. Прокатные данные отсутствуют.

У взбалмошной девицы (дикой, но симпатишной) лейкемия, жить осталось месяц, ей не говорят, но просят родню на оглашение приговора. Она выбирает в папы первого попавшегося брюнета из коридора (немолодого, но импозантного). Он в депрессии, творческом кризисе, она ему и муза, и наперсница – он ей пишет симфонию, она умирает на премьерном исполнении в подвенечном платье с мелодраматическими кругами под глазами.

Полфильма под музыку, взявшись за руки. Еще четверть фильма в старинном фамильном замке (проездом), в прозрачном пеньюаре и съемной монмартрской мансарде с морем света и живописи. Воплощенный тинейджерский канон «Умереть красивой, счастливой, востребованной, с моральным превосходством и под музыку». «История любви». «Бесплодная кукушка». «Сладкий ноябрь» (настоящий «Сладкий ноябрь» 1967 года, а не та глянцево назидательная гнусь, которую состряпали 30 лет спустя Киану Ривз и Шарлиз Терон). Американские экстравагантные студентки конца 60-х мерли по этой кальке целыми косяками, а итальянская как-то припозднилась, досидев до большей сексуальной свободы. Чтоб Он был не студент, а весь такой взрослый маэстро в демоническом черном до пят и потерявший себя – а я найду и отдам. А я такая белая-пушистая, в кофточке крупной вязки (петли побольше) с газовым шарфиком и кудряшками. И, конечно, в нужный момент розовыми пятками кверху (откровенно, но целомудренно, под самую музыкальную кульминацию-конвульсию).