Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 иностранных фильмов советского проката

Под гром венчального марша рохлю с брюнеткой настигает блондинка и попрекает обманами, обещаниями и прочей сериальской ерундой. Брюнетка в ярости уносится на мотороллере. Группа «Скальды» поет о превратностях любви. Блондинка дико извиняется: обозналась. Брюнетке нужно предъявить двойника, чтоб не гневалась, а он рок-музыкант и исчез, как все рок-музыканты. Рохле приходится напялить парик, брать электрогитару и петь с группой «Скальды», что бабы сволочи. Брюнетка без ума от фальшивой звезды и плевать хотела на оригинал. Группа «Скальды» поет, что и пес с ней, блондинка интересней.

Название, конечно, было отсебятиной «Совэкспортфильма»: от него за версту разило искусственной развязностью нашего поп-кино для летних танцверанд типа «Жениха напрокат» или «Алло, Варшава». На деле фильм звался Mocne uderzenie, «Мощный удар», т. е. просто big beat – под таким лейблом и проходил фестиваль рабочей самодеятельности в одном из ДК. Да, картина стала отдушиной, через которую к нам и просочилось всемирное бит-помешательство: ребята-демократы могли позволить себе то, что считалось предосудительным у нас. Зауженные белые джинсы. Мужские полусапожки. Электрогитары в траве. И главное – цветные водолазки, именуемые в мире «битловками», припев «йе-йе», губная гармошка на ритм-гитару: вся мелодика ливерпульской четверки, умело скопированная cover-группой «Скальды». Даже латиница польского алфавита добавляла забугорной моднючести. Нашим длинные волосы разрешались желательно с усами («Песняры», «Машина», «Апельсин»), в репертуаре требовался хоть один лояльный шлягер для комсомольских съездов типа «Гренады», «Богатырской силы» или «У деревни Крюково погибает взвод». В костюмах рекомендовалась народная орнаменталистика, кордебалету – плясовая вместо канканных па и вообще меньше электричества, больше гармони. Пределом допустимого разврата был стиль «чарльстон» – «Машина времени» впервые попала на ЦТ в новогодний «Огонек» именно в канотье. Фильмы с ВИА («Розыгрыш», 1976, «Ар-хи-ме-ды!», 1976, «Берегите женщин», 1981) пошли у нас только с конца 70-х: раньше в них просто некому было играть.

Так что поляки опять выехали на травоядности своего режима. Музыка их была заемной, сюжет стоил «Утренней почты» (чтоб связать музыкальные номера, одинаковые девушки и одинаковые юноши с обознатушками и пощечинами перемещались из фильма в фильм от «Озорных поворотов» до «Улыбнись, ровесник»). Лукавые паненки дружно симулировали интерес к плоскому зануде Туреку – притом, что всяк пересекавший границу у Перемышля знает, что в Польше рулит женщина и бегают за нею, а не наоборот.

Фильм перепахал русских до такой степени, что породил одну из самых долгоиграющих франшиз ЦТ. Полкартины прошло в подвальной корчме с кирпичными сводами, герой разевал рот под фонограмму с польскими шипящими, официантка рапортовала в телефон «пану директору». Конечно, это была матрица «Кабачка „13 стульев“». Знатоки возразят: пилотные выпуски «Кабачка» вышли в эфир в январе 66-го, когда фильм только сдавался студии «Кадр», а до советского проката оставалось добрых 3 года. Конспирологи огрызнутся: жгущих на экране «Скальдов» возглавляли братья Анджей и Яцек Зелинские, а бессменным режиссером и патроном «Кабачка» был Георгий Зелинский с женой Зоей (пани Тереза). Уж не приходились ли панове Зелинские друг другу родней и не способствовали ли перекрестному культуроопылению поверх границ?

Помните? «Что бы ни случилось – держи хвост пистолетом, а помаду наготове», – поет Малгожата Потоцка и наша несравненная Каролинка. Если и существовала когда-нибудь эфемерная советско-польская дружба, то только в кабачке, экипаже четырех танкистов, штабе ВЧК и фильме «Дознание пилота Пиркса». И, разумеется, на летних просмотрах «Самозванца с гитарой».

Наша Румыния

Румын на ост-фронте скосило 480 000 при контингенте в миллион и списочном составе в 13 миллионов по переписи 1940 года. Неслабо так потрудилась морская пехота ЧФ и одесское подполье, да. За сигуранцу, за отца Киры Муратовой и сестру Владика Дашевского из книжки Гайдара «Военная тайна» – «огребай, руманешти, матросский подарок!», – как писал Л. Соболев в «Батальоне четверых».

Потом об этом помалкивали в интересах Варшавского блока, и фильмов о войне в Ялте – Одессе норовили снимать поменьше. А то в них на каждом углу какие-то залетные фрицы, а из местных потоком: «Когда румыны драпали…», «Когда румынам пришлось совсем туго…»

Когда румынам пришлось туго, вино со взорванного Симферопольского завода лилось по улицам рекой, его черпали касками, многие перепились и попали к нам тепленькими. Ну, с ними, понятное дело, не церемонились: война.

Потом всех мирил Серджиу Николаеску.

Других-то румын мы и не знали. Ну, солистка сборной по гимнастике Надя Команечи в белом трико. Ну, мультипликатор Попеску-Гопо с притчами о сотворении мира из динозавров. Ну, детский писатель Сынтимбряну с бессмертным «Что еще будет жратеньки змей?»