Игра в реальность

– Видите ли, при жизни я был человеком честным. А потому считаю своим долгом предостеречь вас. Человек, который предлагает духу являться ему в любое время по собственному желанию, может столкнуться с определенными проблемами. Вы, должно быть, слышали о полтергейсте, или буйном духе. Это вытворяют именно те духи, которые являются без приглашения. Почувствовав свободу, некоторые из нас начинают вести себя неадекватно. Я даже не могу поручиться за себя, что не стану допускать никаких безобразных выходок. Могу только пообещать, что постараюсь держать себя в руках и не ослаблять самоконтроля. Поэтому если вы не уверены в том, что хотели бы вновь встретиться со мной в совершенно неподходящих для этого условиях, то можете взять свое весьма лестное для меня предложение обратно.

– Ни в коем случае, – решительно отказался я. – Я уверен, что у нас с вами не возникнет никаких проблем. Можете посещать меня когда пожелаете.

– Благодарю вас, – с искренней признательностью произнес Менелай. «Головастик» при этом налился ярко-зеленым светом и даже стал как будто чуть больше. – Но сейчас, к сожалению, мое время пребывания в мире живых истекает, и я вынужден с вами проститься. Еще раз благодарю вас за ваше в высшей степени лестное для меня предложение и за то доверие, которое вы мне оказываете.

– Я хотел бы задать еще один вопрос, – быстро произнес я.

– Пожалуйста, если только я успею на него ответить.

– Смерть – это страшно?

– Скорее уж скучно. Невыносимо скучно… Знаете что, молодой человек, не торопитесь узнать о смерти все. Придет время, и все это вам, простите за каламбур, смертельно надоест. И еще. В самом начале нашего разговора вы спрашивали о человеке по имени Парис. Конечно, это не тот Парис, которого я знал когда-то, но все же на вашем месте я не стал бы доверять человеку с таким именем.

– Почему? – спросил я.

Но прежде чем мой вопрос прозвучал, стеклянный «головастик» резко взмахнул хвостом и в ту же секунду исчез, словно растворился в воздухе.

Я неподвижно сидел в кресле, пытаясь понять, действительно ли я разговаривал с легендарным царем Спарты, или же это было только плодом моей фантазии? В любом случае теперь я мог с уверенностью сказать, что знаю, откуда появилось выражение «тоска смертная».

Глава 20

Не знаю, как долго я просидел в кресле, пребывая не то в состоянии глубокой задумчивости, не то в полнейшем отчуждении от окружающего мира, которое было вызвано ужасом перед темной и непостижимой бездной, открывшейся передо мной в результате общения с духом. Что ни говорите, а странное это дело – беседа с тем, кто уже не принадлежит нашему миру. Жутковато делается, когда, узнав то, что известно мертвым, пытаешься понять цель, заложенную в основание этого мира. Да и была ли вообще какая-то цель? Что, если жизнь – это всего лишь ошибка, просчет, допущенный мирозданием, или, хуже того, нечто вроде раковой опухоли, несущей в себе только страдания и смерть? Если в этом мире, сотканном из миллиардов переплетающихся вариантов реальности, и есть что-то постоянное, объединяющее всех и вся, так это только смерть.

Я вздрогнул, услышав негромкий стук в дверь. Она приоткрылась, и в комнату заглянул Витька. Вид у него был чрезвычайно серьезный и даже озабоченный.

– Ну, как дела? – спросил он.

– Нормально. – Оттолкнувшись руками от подлокотников, я поднялся на ноги. – Контакт получился. Только не с тем, кто был нужен. Я нашел человека, который был знаком и с Одиссеем, и с Агамемноном, и с Парисом, но это были не наши знакомые, пришельцы из будущего, а ветераны Троянской войны.

– Да ну? – удивленно вскинул брови Витька.

– Точно, – кивнул я. – Мне довелось побеседовать с царем Менелаем.

– Ничего себе. – Витька озадаченно качнул головой. – Интересно, до каких исторических глубин можно докопаться таким образом?

– Представления не имею, – пожал плечами я. – А как твой дар предвидения?

– Думаю, что в ближайшие пару минут твой телефон зазвонит, – ответил Витька. – Я, собственно, затем и пришел, чтобы предупредить тебя.

– Давно пора. – Я достал телефон из кармана ветровки. – Ты заметил, что у тебя пропала татуировка?

– Да. – Витька машинально посмотрел на свои руки. – И ты знаешь, исчезли эти рисунки как-то странно. Утром я пошел умываться, и, как только намочил руки, татуировка сошла, словно была сделана чернилами.

– Писатель не задавал никаких вопросов по этому поводу?

– Да он, похоже, и не помнит, что вчера у меня были эти дурацкие наколки, – усмехнулся Витька. – Странно, что мы с тобой это помним.

Я не успел ничего ответить – в руке у меня сдавленно заверещал телефон.

– Слушаю, – сказал я, нажав кнопку приема.

Парис, как всегда, даже не счел нужным поздороваться.

– Что у вас там происходит?! – рявкнул он в телефонную трубку, не пытаясь скрыть своего раздражения.

– Смотря что вы имеете в виду, – уклончиво ответил я, не понимая, о чем, собственно, идет речь.

Подозвав Витьку коротким взмахом руки, я повернул трубку так, чтобы ему тоже было слышно, что говорит Парис.

– Разве я не велел вам вчера сделать из Трепищева посмешище?