Игра в Реальность (СИ)

Вскоре Каро сказала, что чайник закипел, но еды, увы нет. Только капуста и огурцы, если Лексу не стыдно объесть Джонсона. И еще немного печенья. Лоусен не успел заверить, что все в порядке, и не о чем беспокоиться. В конце концов, всегда существуют доставки.

Каро заперлась в ванной. Лекс подкрался на цыпочках, прислушался. Вроде, все нормально? Вернулся в зону кухни и заглянул в холодильник. Увы, в самом деле почти ничего. А есть все же хочется. Лоусен выпил воды и уселся на диван с телефоном в руке. Он страшно измотался за эти дни. И он, мягко сказать, уже не мальчик.

Перво-наперво открыл карту: есть поблизости круглосуточные магазины? Нашел парочку, но не то, чтобы близко. Туда, наверное, следует съездить с утра. А пока в самом деле лучше заказать еды на дом. Лекс принялся изучать варианты. Здесь — даже по виду почти ничего, кроме наггетсов и картошки фри. Там — отзывы не очень. Есть, конечно, места, откуда он часто заказывает, но он не знал, будет ли Каро есть то, к чему он привык.

Лоусен перебирал одно заведение за другим, пока его не прервал посторонний звук.

Джонсон? Снова этот «полтергейст, чья очередь двигать мебель»? Ей-богу, Каро уникальна хотя бы тем, что ни одна другая женщина до этого бы точно не додумалась. Лоусен прислушался: вроде тихо. Встал, прошел к террариуму с животным. Бедолага Джонсон, часто обвиняемый во всех грехах, не то, что не скребся — вообще признаков жизни не подавал, спрятав голову в панцире. Лекс потыкал его. Черепаха недовольно вытянула шею.

— Прости, дружище. Но если и ты откинешь коньки раньше, чем она, боюсь Каро свихнется. У нее на твою жизнь большие планы.

Джонсон о планах хозяйки на свою жизнь не подозревал. А вот Лекс уже ему изрядно не нравился.

Ладно, успокоился Лоусен. Может, послышалось. Или у соседей что-то особо шумное. Или…

Звук повторился. Глухой, словно от удара обо что-то… что-то… Лекс не смог определить точно. Но зато распознал источник.

И бросился к ванной.

— Каро! — Лекс затарабанил.

Иви не отозвалась, и, не мешкая ни секунды, Лоусен попросту вышиб дверь плечом, с корнем вырвав защелку.

Каро, обмотанная полотенцем, упиралась локтями и предплечьями о стиральную машинку, и оседала. Словно не могла удержаться на ногах и падала. Пыталась помочь себе руками — но те оказывались слишком слабы. Они не удержали тетю Джудит. Не удержат и ее.

На вторжение Лекса Иви не реагировала. Лишь беззвучно открывала рот, искаженный в немом крике безоглядного горя. Раз за разом чуть приподнималась. Цеплялась за голову, будто бы стараясь удержать себя в правильной, естественной позиции человека, который способен по жизни твердо стоять на ногах. И снова соскальзывала, болезненно ударяясь коленями о пол. Неестественно красное и залитое слезами лицо перекосило от высвобожденных, наконец, чувств.

Сколько Каро держала это в себе? Несколько дней после смерти Джудит? Несколько последних недель ее болезни? О не-ет, подумал Лекс, падая на пол рядом с девушкой. Иви наверняка прятала это от всех с того дня, как Джудит диагностировали болезнь. И еще сильнее — со смерти Кристофа. Когда до Каро воочию дошло: смерть реальна.

— Каро, — ласково позвал Лоусен, обнимая девушку. На правом колене Иви, отбитом о кафель, наплывал синяк. На лице… На лицо больно смотреть.

— Иди сюда, — опять позвал Лоусен, хотя Каро и без того была прямо здесь, в его руках. — Ну же, пойдем.

Лекс попытался встать, одновременно поднимая Каро. Но та валилась, словно ей разом сломали обе ноги. Лекс предпринял несколько попыток: одну, другую, третью. Потом плюнул и просто подхватил Каро на руки. Перешагнул вырванные потроха щеколды, вышел из ванной и завернул в комнату девушки. Опустил Иви на кровать. Полотенце, заткнутое углом, распустилось. Скользнув взглядом по мелькнувшей в просвете наготе, Лекс отбросил любые предположения, к чему это может привести: Каро билась в истерике с такой силой, что он стал всерьез опасаться, как бы у нее не отказало сердце.

Наконец, из сведенного напряжением рта вырвались сдавленные всхлипы. Громче и громче, и, наконец, Каро разрыдалась так, что Лекс едва не оглох. Она хрипела, хаотично двигая руками и ногами, и Лексу стоило известных усилий ее сдержать. Он прижал Каро за шею, спрятал у себя на груди — чтобы утихомирить, унять.

Спустя несколько минут Каро перестала дергаться, но еще очень, очень долго, содрогаясь, рыдала.

Воя. Скуля. Рыча. Стеная.

Она всхлипывала, нелепо размазывая слезы по лицу, и не могла связать в путное предложение и двух простеньких слов. Она вообще ничего не могла сказать.

У Лекса сжалось и перевернулось сердце. До чего же ей больно!

Каро плакала. И плакала, и плакала… До тех самых пор, пока, обессилев, не вырубилась прямо в руках Лоусена. Но даже когда ее сморил сон, Каро регулярно дергалась, хныкала и по-щенячьи искала руки Лекса, стоило тому отстраниться.

У Лекса заурчал желудок.