Игра в Тарот

Там разворачивалось феерическое зрелище. В атмосферу вошли несколько болидов. Они стремительно шли к поверхности, оставляя за собой длинные хвосты бурлящего дыма. Сами болиды сверкали так, что на них было больно смотреть. По пути они раскалывались на части, порождая всё новые и новые грозди, несущихся к земле раскалённых струй каменного дождя.

Все многочисленные обитатели Либерастоя застыв, и подняв свои удивлённые морды, наблюдали это фантастическое зрелище. Лихорадочная деловая активность остановилась. Всё замерло.

Первые болиды врезались в землю. Сначала Толика ослепили чудовищные вспышки. Когда прошло ослепление, он увидел, как вокруг быстрорастущих грибообоазных облаков взрывов формируются какие-то стремительно расширяющиеся чудовищные кольцеобразные уплотнения. Еще через несколько мгновений, они достигли Толика, и его потряс и оглушил чудовищный гром. Вокруг мест падений сформировались стремительно расширяющиеся чёрные облака. Через доли секунд они слились вместе, и единым фронтом бурлящей чёрной стены озарённой пронзающей её молниями, всё сметая на своем пути, понеслись на него.

Всё пространство Эйкумены потрясали всё новые и новые чудовищные удары. Болиды всё падали и падали превращая либеральный рай в море огня. Взрывные волны, гоня перед собой камни, пыль, огромные куски, словно срезанных холмов и вырванных скал, сметали мечущихся либеразавров, сбивали с лап, катили, бросали, рвали их некогда сильные и совершенные тела.

Всё потонуло в облаках пыли. Всё покрыла обжигающая неистовым ветром непроглядная мгла. Толик чувствовал, как по его боку забарабанили какие-то предметы, не то тушки мелких завров, не то вырванные взрывами камни и куски земли. Очередной порыв опрокинул его, и он провалился в густое и плотное месиво.

Он почувствовал, что неистовые порывы взрывной волны его тащат куда-то, и крутят, как жалкий осенний листок. Несколько раз он взлетал и падал. Наконец, не то, зацепившись за что-то, не то, свалившись в какую-то расщелину, он остановился. Его лишь трясло и било бешенными порывами, но он уже явно не двигался.

По нему что-то колотило. Видно он стал естественным препятствием для других завров гонимых бурей. В какой-то момент что-то так треснуло его по башке, что вспыхнула яркая вспышка, и он отключился.

Он видел только этот жгущий мозг свет.

Сколько это длилось, он не мог сказать. Может мгновение, может вечность. Наконец вспышка медленно погасла, и чувства вернулись к нему. Вернулись болью, всё убивающей болью. Всего его заполнило страданиями, от чудовищного холода, оттого, что все его члены изломаны, и как-то не удобно лежат, а так же что его жутко сдавило со всех сторон.

Ничего не было видно, так как его голова была присыпана чем-то. Толик попробовал подвигать конечностями. Ничего не получилось. Или они были все переломаны, или сильно завалены. Тогда он стал двигать головой. Было трудно, очень трудно, но делать короткие движения туда-сюда было можно. Толик медленно стал вращать и двигать своей черепушкой. Он чувствовал как что-то посыпалось по его щека, и голова немного сдвинулась вверх.

Так он и двигался потихоньку, благо шея не была перебита. Кроме сыпучего грунта, всё время что-то наваливалось ему на голову, иногда это было твёрдое, но чаще мягкое и склизкое, наверное, трупп очередного мелкого либероящера. Иногда он упирался в что-то твёрдое и тяжёлое, и ему приходилось долго и упорно двигать своим покатым лбом это туда-сюда, пока этот не то большой камень, не то труп крупного завра постепенно не отходил в сторону, освобождая дорогу. Дорогу не понятно куда. Толик мог лишь предполагать, что он движется вверх, по тому, как песок струился, как ему казалось, вниз по щекам и шее.

Так длилось долго, очень долго. Казалось, Толик прожил целую жизнь, судорожно пробиваясь к поверхности сквозь толщу этих отложений. Он двигал и двигал, тряс и тряс, вращал и вращал своим черепом, иногда надолго замирая от усталости или пронзительной, невыносимой боли в истёртой лобовой кости, но потом, чуть отдохнув и востановившись, он снова и снова, напрягая все свои силы, по миллиметру поднимался всё выше и выше.

Наконец что блеснуло. Ещё несколько судорожных движений и Толик вырвался на поверхность. Сначала его ослепило солнце. Он невольно зажмурился. Постепенно глаза привыкли к яркому свету, и он огляделся.

Он высовывался из заполненного почти до самых краёв трупами либераящеров огромного каньона. Толик попробовал вытянуть шею как можно больше, но не смог. То ли устал, то ли не хватало сил. Толик обнаружил, так же, что один глаз подбит. Он видел, но мутно, и было очень больно смотреть. Хотелось его держать закрытым. Толик изнеможенно опустил голову на тушки мёртвых либероящеров и, хлопая здоровым глазом, стал жадно смотреть на голубое небо.

Неожиданно на краю каньона появилось какое-то движение. Толик захрипел, что есть силы, и вылупил свой здоровый глаз. То, что он увидел, не порадовало его.