Игра в Тарот

Николай вдруг понял, что тетя и не думала, что машину можно отремонтировать, и то, что Николай так уверено говорил об этой возможности, для неё стало приятным сюрпризом. Смотря на то, как она, воодушевлённая вдруг вспыхнувшей надеждой и мечтой, с ветерком прокатится на старой «победе», энергично лазила туда-сюда, деловито открывая всё новые и новые банки, с интересом высматривая и вынюхивая, что там внутри, и даже, иногда с опаской пробуя на вкус их подозрительное содержимое, он подумал, что нехорошо обманывать старого человека, и то, что, судя по всему, она очень давно не была в этом сарае, возможно даже с похорон.

И вдруг его пронзило — это могло быть только потому, что она боялась сюда зайти одна, а приглашать чужого человека в компаньоны ей не хотелось. Он вспомнил, что когда он с родителями гостил у неё после смерти дяди, она каждый раз звала их в гараж, посмотреть на старую «победу», и каждый раз что-то мешало им сделать это. Всегда было как-то не до того. Какой интерес лезть в старый пыльный сарай в самом дальнем углу участка, пробиваясь через разросшуюся крапиву и лопухи, чтобы потом, чихая, копаться в горе сломанной рухляди, когда есть шашлыки, река, песчаные отмели под соснами, грибные леса?

Что ж вот он и пришёл час вскрыть пещеру Аладинна, ни секундой раньше, ни секундой позже — с грустью подумал он. — Сколько лет она таила свои секреты, о которых я и не знал ничего. Разве мог я подумать, пару часов назад открывая двери, казалось, досконально изученного ещё в детстве сарая, что за ними таится неизвестный подвал-лаборатория? Чудеса, да и только!

Глава 2. Старая Победа

Возраст скоро дал о себе знать, минуты лихорадочной активности не прошли даром — поднялось давление, многолетняя пыль вызвала приступ астмы, и тётя ушла в дом, строго наказав, уже сегодня же начать работу.

Николай остался один. Удивительно, как быстро летит время, когда открываешь что-то новое! Казалось, вот совсем недавно он снова и снова вставлял ключ в проржавевший замок, а тот никак не хотел поддаваться, и он опять и опять брызгал и брызгал в него «вэдэшкой», под беспокойное тёткино ворчание, как уже наступил вечер. Смеркалось. Николай сел на скамейку и погрузился в вечернюю тишину.

— Как тут тихо — только и думал он, глядя на пока ещё блеклые только-только разгоравшиеся краски заката.

Разлившаяся вокруг тишина буквально поглотила, растворила его в себе. Да, с городом было не сравнить. Шум города, даже если и кажется, что он не заметен, на самом деле ни на минуту не отпускает, а тут, казалось, всё замерло перед пришествием ночи, а если и возникал какой-то звук, то он лишь только подчёркивал глубину распростёршейся вокруг тишины. Хотелось сидеть и сидеть неподвижно, вдыхая нектар освеженного вечером воздуха и вбирая в себя через оглушающую тишину саму сущность, казалось, обнявшего его огромного мира.

Но сидеть ему не дали комары. Пришлось уйти внутрь сарая. Идти в дом совсем не хотелось. Что там интересного? Всё одно и то же — бесконечное тёткино нытьё по поводу здоровья и рассказы о своих собаках и котах, о собаках и котах её подруг, о собак и котах её знакомых, о собаках и котах знакомых её подруг и знакомых знакомых…

Внутри Николай, чтобы хоть как-то спастись от возбудившихся к вечеру назойливых насекомых, зажёг по углам антикомариные спирали. Скоро клубы беловатого дыма окутали помещение. Стало похоже на какой-то старый храм, где воскурили фимиам вокруг темной глыбы старинного саркофага. Комары перестали досаждать. Николай присел и отрешённо смотрел, как в беловатых клубах тонули и размывались очертания предметов. Сгущайся закатный полумрак и белесый дым, казалось, словно уничтожал бывший ещё минуты назад стабильным и постоянным предметный мир, мир, где всё было незыблемо, знакомо и неизменно. Причудливо меняя очертания, как бы танцуя и играясь, беспокойные струи дыма в неверном гаснущем закатном свете тихо и вкрадчиво нашёптывали, что все эти кажущиеся такими твёрдыми объекты материи, лишь временные декорации, за которыми скрывается и, в любой момент готово вырваться, нечто совершенно иное.

Николай смотрел и смотрел на эту чарующую пляску теней, полностью уйдя в какой-то не то транс, не то оцепенение. Он начал засыпать. И тут видно в расслабление дрёмы, сидя на не очень удобной лавке, он как-то неудачно качнулся и видно задел плечом располагавшуюся рядом полку. Этот несильный, но чувствительный не то удар, не то толчок мгновенно привели его в чувство. Очнувшись, он вдруг понял, как он устал. Сказывался суматошный день — ведь без перерыва лазил по этому сараю и подвалу. Пора было идти в дом. Николай встал, и вдруг буквально задохнулся от восхищения, настолько прекрасно и неожиданно было то, что в одно мгновение вдруг развернулось перед ним.