Игра в убийство

– Ваня, – с бесконечным терпением ответил бас, – а Колдун там и вовсе не появится. Он в это время на именинах племянницы своей гулять будет в ресторане. Чтобы все его видели и у ментов к нему никаких вопросов не было. Так что давай-ка, езжай на то место, прикинь там, как и что. А потом за бензовозом. И чтобы никаких накладок, иначе, сам знаешь, Колдун ошибок не прощает.

Надежда услышала, как хлопнула дверь, потом в коридоре протопали шаги. Она долго стояла, прижавшись щекой к стене, боясь пошевелиться. Наконец решилась подвигаться. Ноги затекли, она с трудом спрыгнула с унитаза, стараясь делать как можно меньше шума.

Кое-как причесалась, вытерла щеку, где оказалась размазана штукатурка, взялась за крючок на двери и прислушалась. Из коридора не доносилось ни звука. Это Надежду очень порадовало – возможно, удастся выскользнуть из этого фонда, черт бы его побрал, незамеченной. Но расслабляться рано.

Надежда глубоко вдохнула, сделала глуповатое выражение лица и вышла. Теперь она уже целеустремленно направилась к выходу, стараясь только не очень спешить. Торопящийся человек всегда вызывает подозрение.

Делая титанические усилия, чтобы идти шагом, а не нестись сломя голову, Надежда прошла по коридору и вышла в холл, так никого и не встретив.

Показалось ей или нет, что охранник посмотрел с подозрением? Да нет, просто у него от природы взгляд хмурый и недобрый.

– Всего хорошего, – сказала Надежда.

Охранник буркнул что-то неопределенное.

Стараясь не оглядываться, Надежда пересекла двор. Старуха в телогрейке все так же торчала в окне. Надежда помахала рукой, старуха ей не ответила.

Надежда возвращалась домой в совершенном смятении чувств. Подслушанный разговор не давал ей покоя.

Что делать? Бандиты из «Ясного берега» наверняка замыслили убийство… Говорил же один: «Кента из Москвы нужно успокоить». Ясно, как успокоить, – подстроить аварию. Но неужели она, Надежда, ничего не сделает, чтобы предотвратить убийство? Она себе этого никогда не простит…

«А что ты можешь сделать? – говорил на это внутренний голос, тот самый внутренний здравомыслящий зануда, который всегда пытался отговорить Надежду от опасных и необдуманных шагов. – Кто ты такая, чтобы бороться с организованной преступностью? И вообще, может быть, ты все совершенно неправильно поняла… может быть, речь шла вовсе не об убийстве!»

– А о чем же еще? – возразила Надежда внутреннему голосу. – О поздравлении с юбилеем?

«А если ты права, тем более нельзя вмешиваться в это дело, – снова заговорил внутренний голос. – Это же смертельно опасно! И опасно не только для тебя, но и для твоих близких!»

– Я же не совсем дура, я сделаю все осторожно!

Женщина средних лет, которая шла навстречу, посмотрела на Надежду странным взглядом, и Надежда Николаевна осознала, что произнесла последние слова вслух. Нет, надо взять себя в руки, вон уже люди оглядываются, скоро будут пальцем показывать. Дом близко, еще соседи увидят, а это уж совсем плохо, пойдут по двору слухи разные…

Хотя что такого, может быть, она просто разговаривает по телефону с гарнитурой!

Телефон! Надежда даже остановилась на месте. Что ей сейчас нужно – это чужой, нигде не засвеченный телефон!

Как раз в это время Надежда поравнялась с продовольственным магазином. На крылечке сидел неподражаемый Вовусик. На лице у него была написана мировая скорбь, из чего Надежда сделала вывод, что Вовусику не на что опохмелиться. Мало того, видимо хозяина магазина Левона сейчас нет, в противном случае Вовусика погнали бы поганой метлой, поскольку как-то раз, когда Левон по доброте душевной нанял его грузчиком, Вовусик умудрился разбить ящик водки и упереть коробку чипсов, а также рассыпать пакеты с крупами, так что все окрестные голуби слетелись к магазину и полдня пировали, покупателям к двери не подойти было. Скандал тогда случился знатный, даже до Надежды дошло.

Сейчас она подошла к страдальцу и вполголоса проговорила:

– Вовусик, у тебя тот телефон работает?

– Если бы! – горестно вздохнул тот. – Деньги на нем кончились!

– Деньги – это полбеды, денег я на него сама положу! Ты мне только телефон дай!

Лицо Вовусика посветлело, у него появилась надежда на опохмел. Однако даже в таком измученном состоянии Вовусик не утратил практическую сметку.

– Пятьсот рублей! – заявил он безапелляционно.

– Ну ты даешь! – возмутилась Надежда. – С чего это ты так поднял цену?

– Инфляция! – лаконично ответил Вовусик.

– Ого, какие слова знаешь! Это не инфляция, это просто наглость! У тебя же на нем даже денег нет! Сто рублей – или я ухожу!

Она сделала вид, что действительно уходит. И ушла бы, до того разозлилась.

В глазах Вовусика мелькнула паника: опохмел отменялся…

– Двести! – крикнул он вслед Надежде.

– Сто пятьдесят! – ответила та. – И это мое последнее слово!

– Ладно, по рукам… – и Вовусик протянул ей свой знаменитый телефон.

«Люди за расследование деньги получают, а я еще свои докладываю», – с грустью подумала Надежда.

Она дошла до ближайшего платежного терминала, положила на телефон Вовусика небольшую сумму и набрала номер майора Синицына.