Игра воды

В отцветшем саду громыхает посуда,
И музыка вальса, что еле слышна,
Звучит так тоскливо, как после инсульта,
Которого не удалось избежать.

Оборваны листья смородины ради

Чаев затяжных, как больничные сны, —
На скатерти сохнут на дачной веранде,
Набросаны ровно меж чашек пустых.

И день предсказуем, и час непреложен.

И в сумерках мама уходит домой.
И кто-то весь вечер гудит на гармошке —
Не дедовской тульской, а детской губной.

Первая молитва

Стопкой сложены книги на лавочке.
Глеб с веранды играет отбой.
Но висит из второго товарищ на
Перекладине вниз головой.

Он глядит, как с пожарными ведрами

На костер налетела толпа.
Черный лес, как в пруду, перевернутый
На лиловые тучи упал.

Странный мир с незнакомыми лицами.

Шорох в небе, огонь, кутерьма.
Твердь расплывчатую и землистую
Прячет от близорукости тьма.

Как от зарева звездные просыпи,

От меня отделяется часть.
Я твержу: Не оставь меня, Господи,
И в последнюю ночь, в тихий час.

Третий урок

Я заведу в деревне пасеку,
Устроюсь сторожем в собес.
Работа – чистая гимнастика,
Пластинки гибкой шум и треск.

Лес сохнет на упругой леске, и

Легко принять, что Бог един.
И слышно, как свеча потрескивает,
Тэн электрический гудит.

После дождя тропинка мягкая,

Листва побитая дрожит.
И слышно, как качели крякают,
И взвизгивает пассажир.

Жена в сенях скрипит капустою,

Под балкой хлопает река.
Как хорошо, что эта музыка
Все не кончается никак.

Новая мелодия почтового рожка

Во дворе громыхнули качели.
Выбивают палас в темноте.
Как на вечере столоверченья,
Бьется в сумерках долгих отдель-
Но от шосткинской пленки свеченье
Вокруг детских играющих тел.

Засыпает листву купоросом,

Синим светом далеких светил.
Почему по подобью и образу
Своему Ты меня породил?
Чтобы ветер трепал мои волосы,
Когда я выбиваюсь из сил…

Чтоб гудело, и ходики тикали,

Чтобы хлопали стены белья.
Чтоб пластинка прозрачная, тихая
Обрывала мой вокабуляр,

Чтоб молчал я вагоне под Ригою,

И укачивал поезд меня.

Сон

За затяжной грозою пауза,
В воздушных складках влажный вяз.
Простая музыка добаховская
Над серым полем поднялась.

Пейзажа глубина не резкая

И простота без пестроты —
В окне за пыльной занавескою,
За высохшим пучком травы.

За дверь проводишь жизнь с застольями,

И дым развеется костра.
На съемках Сталкера в Эстонии
Расплачется актер в кустах,

Когда разрушит ливень целое,

И стадо гулкое овец
В полуразрушенную церковку
Пастух загонит наконец…

Шлам