Игра воровки

Бухточка Шолвин, Гидеста, 26-е постосени

Над верхушками деревьев послышались крики чаек, а за ними все усиливавшийся ветер принес к нам звуки человеческой деятельности — скрип и плеск весел, стук молотков и обрывки разговоров.

Привязав лошадей, мы пошли к опушке.

— Осторожней, — предостерег Шив.

Я бросила на него раздраженный взгляд.

— Прости, — склонил голову маг.

С крутого косогора открывался вид на узкую бухточку, вырезанную в береговых скалах бурной рекой, которой Азазир, вероятно, гордился, и расположившуюся на берегу деревню. У мола из темно-зеленого камня покачивались привязанные рыбацкие лодки, сохнущие сети трепетали на ветру; он приносил теперь крепкий аромат водорослей, рыбьих потрохов и ила — обычные милые запахи морского побережья.

Я нахмурилась, глядя, как эльетиммы открыто идут по деревне, направляясь к большому трехмачтовому судну, пришвартованному у дальнего конца причала на некотором расстоянии от ближайшей лодки, где горстка грязных рыбаков выгружала из трюма корзины с рыбой. Они даже не подняли головы, когда эльетиммы прошагали мимо них стройной колонной — откуда-то вновь появилась дисциплина.

— Шив, они тоже маскируются магией?

— Понятия не имею.

— Но никто не заговаривает с ними и даже не замечает их. Что происходит?

Между тем отряд промаршировал к сходням и после проверки личности поднимался на борт.

— Сэдрин, это странно.

Не слушая возражений Шива и Райшеда, я начала осмотрительно спускаться по тропинке, прячась за кустами и деревьями, пока не вышла к каменным домишкам, теснящимся у реки, где скопилось немало людей и я уже не так бросалась в глаза.

В отличие от эльетиммов местные не считали меня невидимкой; я, вероятно, казалась им странствующей красавицей.

— Доброе утро.

Седой дед, гревшийся на солнышке у дома, взглянул на меня подозрительно.

Я нацепила лучезарную улыбку — милую, но глупую, — хотя она не слишком вязалась с испачканным плащом и штанами.

— Что это там за корабль, не знаете? — Я указала на трехмачтовый.

Старик озадаченно нахмурился.

— Корабль, говоришь?

— Да, тот, с зелеными вымпелами.

Уж не угораздило ли меня с первой же попытки наткнуться на деревенского дурачка?

Прищурившись, старик всмотрелся вдаль, совершенно не замечая огромный парусник прямо у себя под носом.

— Так он прибывает? Глаза мои уже не те, что раньше.

— Пустяки.

Я собиралась отойти, когда женщина с грубыми, обветренными руками и таким же лицом открыла дверь домика.

— Папа, с кем ты говоришь?

Она казалась мне острой, как нож для потрошения рыбы в ее руке, и потому я отказалась от любых попыток очаровать ее. Женщины редко клюют на это, когда имеют дело с другой женщиной.

— Я хотела спросить, вы не видели здесь в последнее время каких-нибудь чужеземцев?

Блеск в ее глазах соперничал с блеском серебра, появившегося в моих пальцах.

— Каких чужеземцев?

— Белокожих, светловолосых, как Горные Люди. Чужеземцев, которые держатся особняком.

Она не сводила глаз с монеты, но через минуту покачала головой.

— Нет, таких не видала.

— А как насчет незнакомых кораблей? Океанских, как, например, далазорские?

— На Солнцестояние заходил один торговец из Инглиза, и с тех пор никого не было.

В ее тоне сквозило разочарование, но сомневаться в ее искренности не приходилось. Я бы поверила ей абсолютно, если бы своими глазами не видела корабль со снующими на нем матросами.

— А тот, в конце причала, когда он пришел?

Женщина недоуменно проследила за моим взглядом, но оживилась, только наткнувшись глазами на рыбацкую лодку.

— Это Мачил с братьями. Они только что вернулись с рыбных банок.

Я вложила две марки в ее склизкую ладонь, дабы отвлечь женщину от излишних раздумий обо мне, и торопливо пошла обратно через деревню, напустив на себя неприступный вид, чтобы отбить охоту приставать ко мне.

Райшед был не слишком доволен мною, когда я вернулась.

— Ну?

— Странно это. Похоже, никто не видит ни сам корабль, ни людей с него, — просто сообщила я.

Оба тормалинца недоуменно вскинули брови, но Шив почему-то встревожился.

— Ты уверена? Прости, глупый вопрос.

Он был так подавлен, будто только что сдохла его собака.

— Это что, так плохо? Но почему?

Маг потер ладонью усталое лицо.

— Одним из магических искусств в Старой Империи был умственный контроль. Мы так и не сумели воспроизвести его в Хадрумале. Думаете, они знают что-то, чего мы не знаем?

С минуту все молчали, а потом разом повернулись к Шиву и заговорили одновременно:

— Что будем делать? Ты можешь выяснить, у них Джерис или нет?

— Как мы доберемся до вашего товарища, если он на корабле?

— Ты можешь вытащить его, как вытащил меня из тюрьмы?

— Да погодите вы! — отмахивался от нас Шив.

Он закрыл глаза и нахмурился, разноцветный магический свет заискрился вокруг его головы.

— Проклятие! Что-то препятствует мне, я вообще не могу заглянуть внутрь корпуса.

Я вздохнула.

— Вот тебе и доказательство, что тут действует другая магия.

Мы стояли кружком, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока Айтен не взглянул на гавань.

— Зубы Даста, они не теряют времени! Уже отчаливают!