Игра втемную

Виктор Николаевич поднялся из кресла и, коротко попрощавшись, вышел из кабинета.

Александр Павлович поднял телефонную трубку, набрал номер.

– Как и договорились, я его немного придавил и намекнул на его украинские дела.

– Посмотрим, как наш друг будет реагировать. Слишком уж он стал скрытным.

– Может быть, установить наблюдение?

– Непременно, но пусть это будут люди Игоря Петровича, в рамках, так сказать, внутреннего расследования. За самим Виктором Николаевичем и за кем-нибудь из его людей, по вашему усмотрению. И было бы совсем неплохо, если бы действия Игоря Петровича натолкнулись на противодействия прямо здесь, в Москве.

7 марта 1995 года, вторник, 10-15 по Киеву, Город.

Меня поразило то, что я смог уснуть и спал без сновидений. До самого утра, до тех пор, как за мной пришел Севка, мой младший. Вообще, он четко понимает, что когда папа спит, то будить его нельзя. Поэтому он использует свои методы, ненавязчивые, но точные. Вначале он открывает дверь в мою комнату и некоторое время молча смотрит на меня. Потом заходит и смотрит на меня уже поближе. А потом тихо-тихо спрашивает: «Папа, ты уже не спишь?» Иногда я нахожу в себе достаточно сил, чтобы заявить: «Да, сплю!», и Сева убегает, громко стукнув дверью, чем будит меня окончательно. Чаще всего я признаюсь, что уже проснулся, и выполняю просьбу включить телевизор.

Я и телевизор – мы живем в одной комнате. Теща с тестем – в другой, а жена и двое наших сыновей проживают в третьей.

Первоначально все выглядело немного по-другому. Мы с женой спали вместе, а рядом стояла кровать нашего младшего.

Потом, уж и не помню по чьей инициативе, Таня перешла спать к детям, а я был размещен в зале, на диване. Действительно, я мог допоздна читать или писать, смотреть телевизор. А детям нужно было пораньше ложиться спать. Как и моей жене. Все чаще у нее возникала необходимость побыстрее отойти ко сну, заглянув ко мне в комнату и пожелав спокойной ночи. Все реже мы целовались, и все чаще находился повод для того, чтобы испортить друг другу настроение. И это при том, что я продолжал ее любить, да и она, наверное, в то время еще неплохо ко мне относилась. Кризис, однако, назревал, как бы мы не хотели его замечать.

К тому времени, когда Сева пришел требовать порцию утренних мультиков, я уже почти не спал, а находился в блаженном состоянии между пробуждением и тем моментом, когда нужно было открывать глаза. Такие минуты люблю больше, чем процесс погружения в долгожданный сон. Еще когда служил в армии, встав по какой-нибудь причине среди ночи, испытывал просто неземное блаженство, возвращаясь в еще не остывшую постель. А вот чего там не было никогда, так это дремотного утреннего состояния. Такое счастье возможно только на гражданке, да и то тогда, когда никто тебя не зовет в магазин, на огород и в другие места жизненно важных интересов. Я наслаждался остатками ночного покоя, но был уже обречен на быстрое и полное пробуждение. Сразу после визита сына в комнату заглянула Таня и напомнила, что я обещал сходить на базар, а через пять минут зазвонил телефон. Сегодня я на совершенно законных основаниях мог рассчитывать на полный день в семейной обстановке. Завтра праздник, по этому поводу наш «Еженедельник» в свет было решено не выпускать. По этому же поводу Сева не был отправлен в детский сад, а теща не пошла на работу. По этой же причине я не спешил вставать. Был, конечно, шанс, что звонят теще, но когда после обычного «Слушаю» жена сказала: «Здравствуйте, Владимир Александрович!», стало совершенно понятно, что требуют меня.

– Здравствуйте, Владимир Александрович! – достаточно бодро сказал я.

– Доброе утро, Александр Карлович, я вас не разбудил?

– Нет, что вы, – почти не соврал я и подавил зевок, – я уже на ногах, бодр и весел.

Жена, проходившая мимо, хмыкнула.

– Как там в Москве? – спросил Владимир Александрович.

– Стреляют.

– Ну, этого добра и у нас хватает. Я, кстати, по поводу стрельбы и звоню. Помните, я просил вас поинтересоваться, если это будет возможно, обстоятельствами убийства?

– Помню, – снова почти не соврал я. – Это связано с милиционером.

– Да-да, только меня интересует не убийство милиционера, а то, с чего все это началось. На проспекте Ленина, в квартире.

Бот чего я совершенно не хотел, так это обсуждать любые серьезные вопросы по домашнему телефону. Я и до поездки в Москву подозревал, что в моих телефонных переговорах участвует некто в качестве слушателя, а после всех московских приключений мания преследования просто не отпускала меня, временами дружески похлопывая по нервным окончаниям.

– Владимир Александрович! – бодро сказал я. – Вы сейчас очень заняты?

– Да в общем, не очень.

– Тогда давайте с вами встретимся где-нибудь в районе рынка, а потом заедем ко мне в гости. У меня тут где-то завалялась бутылка. Заодно и книги новые покажу.

– Это было бы неплохо, я бы вам ваши книги отдал… Вы во сколько выезжаете?

– Сейчас… Таня, сколько там на часах?

– Десять двадцать пять.