Играй жестко

Только в машине до меня доходит, что я снова собираюсь ужинать с Блэр. Тогда, в Вашингтоне, мы были с ее придурком и Шейлой. На этот раз мы будем одни. Черт. Я понятия не имею, чего ожидать. Еще несколько недель назад я и близко не подошел бы к ней по доброй воле, а если бы и подошел, то у меня началась бы чесотка.

Я не расстроен тем, что встречусь с ней сегодня.

Я паркуюсь рядом с ее белым внедорожником и захожу в оживленный ресторан. Хостес оживляется, когда я подхожу к ее стойке, и улыбается от уха до уха.

— Добро пожаловать в La Taqueria. Столик на одного?

— Нет, я встречаюсь кое с кем. Она уже здесь.

Улыбка женщины ослабевает.

— О, конечно.

Ресторан большой, и большинство столиков заняты. Я осматриваю зал в поисках Блэр, но нигде ее не вижу. Я достаю свой телефон, чтобы отправить ей сообщение, как раз в тот момент, когда он начинает звонить, и на экране появляется "Ведьма Блэр".

— Где ты? — спрашиваю я.

— Я в кабинке в самом конце. Я машу тебе рукой.

И тут я вижу ее, одетую в привычную для нее одежду пастельных тонов. Я начинаю улыбаться, но вовремя останавливаю себя.

— Нашел тебя.

Когда я подхожу к кабинке, она уже вернулась на свое место. Я сажусь напротив нее и, как бы мне ни хотелось не обращать на нее внимания, не могу не заметить, как учащается мой пульс. Я достаю меню, надеясь отвлечься.

— Ты уже заказала?

— Нет. Я ждала тебя.

Мое сердце подпрыгнуло. Господи, успокойся, предательская мышца.

— Как предусмотрительно.

Она вздыхает.

— Правда? Ты уже начинаешь?

Нахмурив брови, я поднимаю взгляд.

— Извини. Старые привычки.

Официантка прерывает нас, прежде чем Блэр успевает ответить.

— Добро пожаловать в La Taqueria. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

— Мне только воду, — отвечает Блэр.

— Что? Никакой текилы сегодня? — я вскидываю бровь.

На ее щеках появляется румянец, и она отводит взгляд.

— Нет.

— Я тоже буду воду. Спасибо, — говорю я официантке.

Взгляд Блэр прикован к меню, но я задаюсь вопросом, читает ли она на самом деле предложенные варианты. Она выглядит застывшей. Думает ли она о нашем вечере в Вашингтоне? Теперь и я думаю. Черт побери.

Через несколько минут официантка возвращается с водой. Блэр заказывает фахитас, и я в итоге делаю то же самое.

Я откидываюсь назад, расслабляясь на сиденье.

— Итак, как мы это сделаем?

Она садится на стул ровнее.

— Что сделаем?

— Успокойся. Я имел в виду проект. Как мы разделим задачи?

— О, — её лицо все еще очень красное, и я почти уверен, что она думала о нас. — Нам нужно провести много исследований. Я думаю, мы должны делать это вместе, чтобы не искать одно и то же.

— Мне не противна эта идея. Давай сделаем это.

Ее брови изогнулись дугой.

— Что? Ты собираешься подвергать сомнению все, что я предлагаю?

— Да.

Она поджала губы.

— По крайней мере, ты честен.

— Я всегда честен, Вествуд. Тебе следует брать с меня пример.

— Ты хочешь сказать, что я не честна?

Я пожимаю плечами.

— Присяжные еще не определились.

— Ты — задница.

Широкая улыбка расплывается по моему лицу.

— А вот и Блэр, которую я люблю.

Ее глаза выпучиваются. Блядь. Блядь. Блядь. Я не хотел этого говорить. Я хотел сказать, что вот и ненависть, которую я люблю, а не Блэр. Господи. Я теряю рассудок. Теперь я не могу отступить.

— Хорошо. Мы вместе. Давайте займемся исследованиями, пока ждем еду, — говорю я.

Я достаю из рюкзака ноутбук и ставлю его перед собой. Блэр делает то же самое, и в течение следующих десяти минут мы обсуждаем только работу. Нам приносят еду, и мы едим в тишине, пока ее не нарушает звонок телефона Блэр. Она смотрит на экран, гримасничает, но не отвечает.

Он звонит и звонит, пока наконец не замолкает, но тут же ей приходит несколько текстовых сообщений подряд.

— Кто-то очень хочет до тебя дозвониться.

Она тянется за водой, и ее рука дрожит.

— Так действует моя мать.

— А. Она нашла другого кандидата на твою руку и сердце?

Это должно быть шуткой, чтобы поднять настроение, но меня она не забавляет.

Я сижу неподвижно. Почему меня волнует, выйдет ли Блэр замуж?

Она не отвечает мне, слишком занята чтением сообщений своей матери, и то, что там написано, оказывает на нее влияние. Складка между ее бровями становится все глубже, а напряжение вокруг рта — все более выраженным. Черт. Ненавижу смотреть, что эта женщина делает с Блэр. Эмоциональные издевательства иногда хуже физических ударов.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— А кто сказал, что что-то не так? — она старается сохранить нейтральное выражение лица, но я вижу это сквозь маску.

— Твое лицо.

Она хмурится.

— Почему ты обращаешь внимание на мое лицо?

— Ты сидишь напротив меня. Твою кислую мину трудно не заметить.

Ее глаза сужаются, и я жду ответной реплики, но вместо этого из ее уст вырывается самое неожиданное.

— Что ты делаешь в субботу вечером?

— Ну, я не знаю. А что?

— Хочешь позлить самую ужасную в мире женщину?

— Не особо. Мне вполне хватает общения с тобой.

Она ухмыляется, и ее глаза — ее чертовски великолепные глаза — светятся озорством. В этот момент я готов сделать все, что она попросит.