Играя с огнем

– Мы все порой нарушаем обещания. – Мама взяла меня за другую руку, и теперь мне больше ничего не оставалось, потому что родители были здесь, рядом. Я больше не мог от них убегать. Игнорировать. Самоустраняться. Притворяться, что могу заткнуть их чеком.

– Деньги тут вообще ни при чем. – С папиного лица мне на руку упала теплая слеза. – Мы никогда не хотели, чтобы ты расплачивался за случившееся. Сначала мы думали, может, это у тебя такой способ справиться с горем, усмирить своих демонов. Когда мы все поняли, стало слишком поздно. Ты уехал, и мы не знали, как вернуть тебя домой.

– Мы были в полном раздрае, – вмешалась мама. Я повернулся к ней. Она тоже плакала. – Тот период после смерти Обри…

– Вы имели на то полное право, – перебил я охрипшим от эмоций голосом.

Не плачь. Не смей, мать твою, реветь!

Я так долго запрещал себе чувствовать, что сейчас даже сомневался, что смогу заплакать, даже если захочу.

– Нет. У нас не было такого права, Уэсти. Нам следовало подумать о тебе, позаботиться о своем сыне. Вместо того чтобы задуматься о последствиях, мы впали в депрессию.

– Вы не впадали в депрессию. Она схватила вас за ноги как Пеннивайз и утащила на глубину темной сточной трубы, полной дерьма. Депрессия – это не ваша вина. И не смейте за нее извиняться.

Сдерживаться больше не получалось. Глаза и нос защипало, и по щеке скатилась горячая слеза. Я быстро утер ее ладонью.

– Мы любим тебя, Уэсти. – Мама опустила голову, прижавшись к моему плечу. – Мы очень-очень сильно тебя любим. Мы и не хотели денег. Просто хотели с тобой поговорить. Мы хотим, чтобы наш сын вернулся, и с этих пор не возьмем у тебя ни цента. Когда Истон рассказал, чем ты занимаешься, чтобы помочь нам расплатиться с долгами, знаешь, как я поступила? – спросила мама.

В спешном порядке отреклась от своего непутевого сына?

– Я залепила Истону пощечину за то, что не говорил нам. Не предупредил. Ты каждую пятницу рисковал жизнью ради нас. Пожалуйста, прости меня, ведь я не знала, что ты переживаешь последние пять лет. – Мама обхватила мои щеки руками. Больно было адски, но сейчас не время капризничать. – Я понимаю, что многого прошу, но хотела бы показать тебе, как сильно я ценю твою заботу.

Еще одна предательская слеза прокатилась по моей щеке.

Я открыл рот и произнес два самых исцеляющих слова, которые только существовали в моем лексиконе.

– Я вас прощаю.

Грейс

Когда я припарковала пикап на стоянке перед больницей, солнце уже скрылось за высокими деревьями, и почти стемнело. Пробки были безумными: по пути попались две автомобильные аварии, и почти все дороги перекрыли из-за фестивалей. Каждая секунда вдали от Уэста погружала меня в пучину отчаяния, а еще так мутило от волнения, что вся тревога из-за первого дня бабушки Савви в «Хартленд Гарденс» растворилась словно по волшебству.

Когда я добралась до больницы, Уэст уже пришел в себя.

Тесс первой подошла поздороваться, обхватив меня руками за плечи.

– Грейс! Я так рада, что ты приехала. Он только что очнулся.

Я сконфуженно похлопала ее по спине, еще не полностью отойдя от потрясения. Это так странно – снова быть с ней в хороших отношениях после всего, что случилось. Но от знакомства с Уэстом я кое-что почерпнула: прощение – аутсайдер в борьбе чувств, но ему суждено всегда побеждать.

Истон и Рейн взгромоздились на узкую скамейку у палаты Уэста и дремали в неудобных позах. Тесс сделала шаг назад и осмотрела меня.

– Истон сказал, что он про тебя спрашивал.

Внутри забурлило радостное возбуждение, но я силком подавила его.

– Ему очень больно?

Тесс задумчиво кивнула.

– Я еще не заходила. Сомневаюсь, что он обрадуется, увидев меня после случившегося. Но Рейн и Истон говорят, что ему лучше. Он тебя ждет.

Я толкнула дверь, и в ту же секунду из палаты стали выходить его родители. Я узнала мать Уэста. Миниатюрную женщину с эффектными, яркими чертами. Она крепко обхватила меня руками.

– Грейс, спасибо, что пришла проведать Уэсти.

– Ну конечно. – Нервно улыбаясь, я погладила ее по руке. – Приехала, как только смогла.

– Я каждую ночь молилась, чтобы вы все уладили. И рада, что вам удалось, – сказала Кэролайн.

Я поморщилась, потому что мы с Уэстом далеки от примирения.

Уэст что-то тихо прорычал из палаты. Родители заслоняли его фигуру, поэтому мне его было не видно.

– Хватит, мам.

Кэролайн демонстративно закатила глаза, отчего сердце у меня наполнилось радостью, потому как если она в силах шутить, то, возможно, Уэст выглядит не так плохо, как звучит его голос.

– Береги моего сына.

Она поцеловала меня в щеку, и родители Уэста ушли.

Закрыв за собой дверь, я повернулась к нему лицом. По шее медленно расползался румянец.

Уэст ужасно выглядел.

Нос скошен, глаза заплыли от синяков. Его словно зашивали раз пять, собирали воедино Уэста, которого я едва узнавала. Он совершенно не походил на того безупречного Адониса.

Мне вдруг срочно захотелось отвести взгляд, чтобы сохранить свою душу, но я набралась смелости духом и уверенно посмотрела на Уэста.