Играя с Судьбой (СИ)

Я смахнул выступивший на лбу холодный пот, чуть не налетел на остановившегося медика и растерянно огляделся. Впереди, насколько хватало взгляда — море: бесконечная синь, полная солнечных бликов. Тропа, по которой мы шли, спускалась вниз по крутому склону и терялась в песке пляжа, пестрящем куполами тентов и словно игрушечными прямоугольниками лежаков. Почти у самой кромки прибоя группа людей играла в мяч, немногочисленные зрители подбадривали их криками, ещё несколько отдыхающих плескались в волнах.

У меня перехватило дыхание. И нас пустят на этот пляж? Изумительное местечко больше всего было похоже на курорт для избранных. Однако Эгрив спускался по тропе уверенной пружинистой походкой. Я шёл за медиком, понимая, что, несмотря на все опасения, не смогу повернуть сейчас назад. Море манило. Манило так, что я готов был как есть, в одежде, разбежавшись, влететь в воду, и…

Сердце пропустило удар. А потом ещё. И это было похоже на наваждение — мне казалось, я уже плыл, всё ещё следуя по тропе за Эгривом. И чем ближе было море, тем сильнее хотелось окунуться в плотную солёную воду, позволив океану качать себя на волнах. Это желание было сильнее меня. Всё ушло, потеряло остроту и накал: тревога, сомнения, необходимость делать выбор, страх перед наказанием — отступили прочь. Я стремился к морю — и только.

Эгрив же, как нарочно, пошёл не к лежакам, а двинулся куда-то вдоль пляжа скорым шагом, совершенно не обращая внимания на мои неуклюжие попытки угнаться за ним: ноги с непривычки вязли, и в обувь сразу же набился обжигающе-горячий песок. Сбавил темп медик лишь там, где пляж превратился в узкую полосу между морем и крутым склоном холма: там, за выступом, был ещё один маленький пляжик, никем не занятый, но с парой лежаков и тентом.

— Тут тебя никто не побеспокоит. Навязывать своё общество ищущим уединения у нас не принято, а случайно сюда вряд ли кто забредёт, — заметил он, и, сняв с плеча рюкзак, поставил его на лежак. Раскрыв, продемонстрировал мне содержимое — пару бутылок с водой, несколько фруктов. Пояснил: — Это тебе, если решишьзадержаться у моря.

— А ты?

— А я окунусь и назад.

Эгрив едва заметно вздохнул, словно сожалея о чём-то, одним движением стянул с себя тунику, бросив её на лежак рядом с сумкой. Тело у него было под стать лицу — худое и костлявое, но почти не загорелое. Мне бы отвернуться — неприлично глазеть на чужую наготу, но, увидев чёрную татуировку, я застыл, охваченный ужасом: на плече медика был изображён хорошо знакомый мне герб Иллнуанари. И тут же засвербила мысль — что это, почему и откуда?

— Это метка каторжника — память о пребывании в Торговом Союзе, — перехватив направление взгляда, произнес медик. — Я потому и знаю язык и обычаи Раст-эн-Хейм: было время выучиться. Полгода на каторге, три — в поиске возможности вернуться в Лигу. И я бы давно свёл татуировку, да она помогает мне кое-что не забывать.

Я выдохнув, плюхнулся на ближайший лежак. А медик, нервно передёрнув плечами, полностью обнажился, и, более не обращая на меня внимания, поспешил к воде, переходя с шага на бег.

Вот он достиг кромки прибоя, вот с ворохом брызг влетел в сияющую под солнцем воду, вот поплыл — уверенно, быстро, к самому горизонту, а я всё сидел, пытаясь взять себя в руки и успокоить сердце, глухо бьющееся в висках.

Эгрив — каторжник? Как его угораздило? Он же медик. Военный медик?.. И как он выбрался?

Голова пухла от вопросов, мысли перескакивали с одного на другое, и ответов не было.

А ещё — впервые кто-то так беззастенчиво и нахально полностью обнажался в моём присутствии. Одно это действие — словно пощёчина. Верно говорили про лигийцев, что они бесстыжие твари. Бесстыжие, наглые и бессовестные. Твари.

Я цеплялся за свой шок, за свой стыд, как утопающий — за соломинку, лишь бы не думать о клейме и не заметил, как Элоэтти вернулся: погружённый в себя, я сидел и старался не думать. Наконец, он нарушил молчание:

— Пойдёшь купаться?

— Голышом?! — вскинулся я, но осёкся, увидев безмятежный взгляд.

Эгрив так и не оделся, и, казалось, не испытывал никакого смущения от собственной наготы.

— У вас так не принято? Извини, не подумал. Можешь и одетым. Но в просторной одежде будет неудобно. Плавать-то ты умеешь, надеюсь?

Я промолчал. А что тут сказать? И «да», и «нет» — будут одинаково ложью. Ответить «не знаю» — и выставить себя совсем дураком? Провалиться бы сквозь землю! А медик словно и не ждал ответа. Достав из кармашка рюкзака металлическую ленту, нацепил её мне на руку, словно браслет кибердиагноста.

— Маячок для спасателей, — пояснил, словно несмышленышу. — Если что не так — примчатся, бакланы. Выловят, откачают, высушат. И в госпиталь вернут, не задавая лишних вопросов. Понял?

— Боитесь, что сбегу?

В ответ он расхохотался.

— Прости, но это выглядит как сцена из плохого боевика — герой в одиночку проникает в космопорт, перебивает охрану, захватывает корабль и улетает восвояси!

Видимо, у меня что-то сделалось с лицом. Эгрив оборвал смех и стал очень серьёзным.