Играющий в пустоте. Карнавал безумной мудрости

То есть «…любое деструктивное событие или состояние – это всего лишь напоминание о том, что нами утрачена целостность»[259]!

Теперь же давайте посмотрим вокруг и прислушаемся к тому, что говорят, сидя в своих гримерках, мыслящие и несомненно талантливые представители актерской профессии, независимо от того успешны они или нет. Цитируя Маслоу, можно сказать, что 99 % из них находятся «…под давлением нигилизма и ощущения бессмысленности жизни, цинизма и недоверия к другим людям, отсутствия ценностей и безнадежного отношения к будущему…»[260]. Это означает, что большинство из них не знают не только того, зачем изо дня в день продолжают выходить на сцену как театра, так и жизни, но и того, зачем живут!

Вот небольшой отрывок из интервью с сорокадвухлетним Мухаммедом Али: «Посмотрите на меня. Посмотрите на это лицо. Его знали во всем мире. Мне в буквальном смысле аплодировал миллиард людей. И сегодня я чувствую себя каким-то грязным, потому что я не знаю, что сделать, чтобы вновь зазвучали аплодисменты!»[261]

Вывод: психическое здоровье человека играющего невозможно без защищающей психологической среды, в которой центральное положение занимает живой Миф! «Миф, благодаря которому бытие приобретает смысл… давая ответы на актуальные вопросы бытия…»[262] Миф, позволяющий обнаружить в себе глубокую уверенность в том, что артистические возможности Ума намного богаче, чем могут показаться на первый взгляд. Что мы не марионетки в руках внешних, даже самых жестких обстоятельств; что в нас скрыта уникальная творческая сила, способная создавать ту реальность, какая необходима для нашего самораскрытия и реализации. И это осознание приводит нас к глубокой внутренней потребности в гораздо более значительном «ринге», чем мы даже можем себе вообразить. Это означает обретение мотивации подключить себя к главному источнику тока, при котором единственно приемлемым «выходом на бис» для нас станет освобождение от нашей личностной (личиночной) потребности в признании! И тогда, как писал в сере дине прошлого века великий Михаил Чехов, «…неуверенность в себе, страх, растерянность и чувство напряжения, бесцельное мельтешение и беспомощные поиски „высших“ авторитетов – все эти кошмары, раздирающие сознание современного актера, исчезнут навсегда»[263]. И это первое из самого важного!

Второе, словами неумолимого Константина Сергеевича: «…человек сам, и только сам, придает своей жизни необходимую полноту»[264], ибо «…мы рождаемся дважды: один раз – для жизни, второй раз – для творчества и любви»[265]. Еще раз: человек играющий только за счет своих собственных усилий «вносит объективный смысл в существование этого мира; без него все это, неуслышанное и неувиденное, молча поглощающее пищу, рождающее детенышей и умирающее, бессмысленной тенью сотни миллионов лет пребывало в глубокой тьме небытия, двигаясь к своему неведомому концу. Только человеческое сознание придает всему этому смысл и значение, и в этом великом акте творения человек обрел свое неотъемлемое место»[266]. И это означает, что если сейчас в культуре вдруг оборвутся все возможные связи между прошлым и настоящим, то начаться заново все сможет только с мифологии!

Итак, нам требуется мифологический ренессанс! И это же касается и профессии: она нуждается в своей собственной мифологии игры! То есть Метамифологии[267]!

Артистическая метамифология

Общеизвестно, что «…ряд людей в истории цивилизации пришли к выводу, что между этим миром и нашим представлением о нем существует непреодолимое различие. Карта не есть территория. Каждый из нас создает свою репрезентативную „карту“ мира, в котором обитает. То есть некую „карту-отображение“, или модель, которую использует, решая как поступать. И именно эта „карта“ во многом определяет, насколько успешно мы сумеем постигать этот мир и какие возможности будут нам доступны…»[268]. И как выглядят эти «карты реальности», зависит от того, «…какие символы видят те, кто заглядывает в этот гигантский „ведьмин котел“ под названием „мир“, а также от того, насколько им удается убедить других участников „шабаша реальности“ в действительности увиденного»[269].