Играющий в пустоте. Карнавал безумной мудрости

Это особая и очень большая тема. Но если коротко сформулировать суть невротического положения Ума, то получится следующее: невротик – это тот, кто в общении с другими и с миром в целом сознательно или несознательно стремится к моделированию конфликта! Невротик не может иначе: «…он летит на конфликт, как мотылек на огонь: боится и жаждет одновременно… его „нервная почва“, конфликтогенная по самой основе своей… бессознательное укоренение невротика в своей „нервной почве“ есть не что иное, как установка его психики на конфликт, готовность переживать конфликт всегда и всюду»[339]. Или, словами Шекспира: «Природа дарования, коим я обладаю, очень-очень проста. Ум мой от рождения предрасположен к фантазии, причудливо выражающейся в образах… Зачинаются они во чреве памяти, возрастают в лоне pia mater[340] и рождаются на свет с помощью благосклонной случайности. Но дарование расцветает лишь в том, в ком оно достигает остроты»[341].

Суть конфликта – в преодолении позиции играю для другого замене ее на позицию играю для себя. Это означает, что, выходя на сцену, артист естественным образом попадает в ситуацию смотрящего на него другого (то есть зрителя). Из этого следует, что определить истерического невротика можно как человека, который «…воспринимает себя как того, кто играет роль для другого, его воображаемая идентификация – это „бытие-для-других“. И главное, что должен совершить психоанализ, это способствовать пониманию субъектом истерического невроза того, что он сам является тем другим, для кого он разыгрывает роль: что его „бытие-для-других“ является его „бытием-для-себя“, поскольку он совершил символическую идентификацию с тем взглядом, для которого разыгрывает свою роль»[342].

Итак, конфликт – это жизненная необходимость невротика, можно даже сказать, что за счет конфликтов он растет, меняет старую кожу на новую. Не моделируя конфликты, он кажется себе мертвым, застывшим, безжизненным… живущим как бы не в своем мире, не в своем доме… (а если театр в большинстве своем состоит из невротиков, то можно представить себе, что это за мир). Вот почему великий Мейерхольд не перестает жаловаться на удивительную способность притягивать в свою жизнь испытания и при этом с восторгом отмечает, что без них она превратится в сплошную скуку. Вот почему гигантский мозг Пушкина не может удержаться от демонического злорадства, касаясь механизмов творчества: «…Зло самое горькое, самое нестерпимое для стихотворца есть его звание и прозвище, которым он заклеймен и которое никогда от него не отпадает»[343]. Или из Ницше: «Оправдано всякое зло, видом коего наслаждается некий бог»[344]. Опуская шокирующие признания множества других мастеров, среди которых предельный Гёте со своим «Я часть той силы…»[345]; Уильям Блейк с бракосочетанием ада и рая; Бетховен, Вагнер и Пикассо, можно констатировать следующее: художнику, как невротической личности, необходимо зло, необходим конфликт. Необходима война! Она принципиально важна, для того чтобы «завязать сюжет», чтобы высечь искру мотивации для творчества, для роста; для того чтобы эволюционировать, то есть переходить на более высокие уровни переживания реальности, подобно Фениксу «сжигая старые формы»[346] себя, осваивая новые. Одним словом, подобно легендарным пассионариям[347], для которых стремление к цели, чаще всего неосознаваемой, так велико, что превышает инстинкт самосохранения, «…без конфликтов он жить не может, хотя и убеждает всех, и себя в первую очередь, что желает покоя, мира, тишины. Ведь конфликт взламывает, взрывает, уничтожает объективно сложившиеся отношения с окружающими, дает импульс к поиску новых форм общения»[348] и т. д. и т. п. Поэтому «…творческие люди „креативщики“ – это одновременно и создатели проблем („траблмейкеры“), и решатели этих проблем»[349].