Играл на флейте гармонист

Осеннее солнце поднялось над поросшими лесом, невысокими холмами. Река с каждым новым поворотом становилась все шире и шире. Уже в некоторых местах дальний берег виднелся узкой темно-зеленой полоской, за которой пологие холмы уходили уступами к самому горизонту. Три одиноких человека казались так малы, как крошечные песчинки среди огромного пространства реки, неспешно несущей свои воды далеко на север. Несколько одиночных уток, пролетая к болотным озерам, со свистом пересекли их путь. В вышине навстречу проплывали косяки гусей — осень надвигалась с северо-востока. Он вспомнил Веню, как она первый раз поцеловала его, а потом они стали мужем и женой. Почему у них не было детей?

— Странно, — подумал он. Ему тогда казалось всё равно, есть ли у них дети или нет. А сейчас у него есть сын. Он вспомнил, как Лу накануне родов ушла в отдельный дом-шалаш, который ей соорудили женщины, и как под утро вернулась с сыном, мирно спящем в мягких шкурах. Он стал отцом. Он стал ответственным за свое будущее. Он вспомнил слова и музыку какой-то песни. Когда-то давно он слышал ее — молодой композитор за роялем напевал:

Счастье — что это такое?

Ты и я, всего нас двое.

Дети, внуки. Нас уж много.

Это дальняя дорога

На века, куда-то там,

Где нет страха по ночам,

Где улыбка без подвоха,

Где тревожная эпоха

Подзабылась насовсем.

Где покой и радость всем…

Он уже минут десять мурлыкал эту мелодию, и глаза его стали влажными, то ли от яркого утреннего солнца, то ли от этой грустной мелодии со словами. Лу, притихшая, сидела на хвойной подстилке и укачивала сынишку. Она тоже что-то тихо напевала, и слова ее были совсем другие, непонятные ему. Он так за год, проведенный в деревне, и не приспособился к жизни этих людей. Старик отпустил их всех троих, наверное, потому что Лучу нужен отец. Отец — Аполлон Иванович — беглый перевоспитуемый. Ему там грозит «ЗП», а что будет с Лу и ребенком? Этот вопрос пока что оставался для него без ответа.

Через неделю плаванья он заметил на одном из берегов старые полуразвалившиеся створы, по которым когда-то ориентировались речники, — значит, приближаются места, где могут встретиться люди из его мира. Он каждый день учил Лу говорить на его языке. Она старалась, но иногда от волнения переходила на свой простой разговор с глаголами без спряжения.

Река, делая широкие плавные повороты, вышла на равнину. Берега ее становились все более низкими, густо заросшими тростником. Рыба в тихие вечера играла у поверхности, кормилась у берегов, нагуливая на зиму жир. Ничто не тревожило путешественников, кроме неизвестности будущего. Для Лу оно казалось простым, но весьма опасным, по рассказам стариков, со множеством непонятных правил. А для Чу — сложным, но весьма понятным. Приспособиться к этому сложному он, пожалуй, больше был готов как Чу, а не как Аполлон Иванович.

Местность, казалось, была безлюдна и девственна. Довольно часто большие рыбы, тихо поднимались из глубины, сопровождали плот и снова опускались в темные воды. Некоторых из них он узнавал — мужчины из деревни приносили их после удачной рыбалки, другие ему встречались впервые. Река полна была живности. Птицы, готовясь покинуть родные места, вперемешку большими стаями заполняли речные затоны. Днем их крики и гомон был слышен повсюду. Чем дальше на север уходил плот, тем более хмурилось небо и погода портилась с каждым днем. Северный ветер нес обрывки черных облаков и отголоски штормов напоминали о себе косым, холодным дождем. Они часто сидели под зеленым навесом, накрывшись большой шкурой, согревая друг друга теплом своего тела. Течение, уже еле заметное, медленно относило их все дальше и дальше в будущее.

* * *

Утро встретило поселок мелким дождем, моросившим весь вечер и всю ночь. «Дисси» крепко спали на полу комнатки метеостанции. Элеонора и Александр всю ночь обустраивали их новое жилье, накормили женщину и больного мужчину. Помогли им привести себя в порядок после трудного путешествия. С рассветом весь поселок знал, что «поймали дисси». Вокруг метеостанции всю ночь толпились любопытные, пытаясь хотя бы краешком глаза увидеть этих загадочных «дисси». Среди ночи нежданно вломилась Председательша.

— Как будем оформлять? — и сама ответила: — Как вновь выявленных. Завтра с утра на Совете оформим комиссионно. Один мужик, одна девка и ребенок. В центр надо сообщить, — и она удалилась, удовлетворенная увиденным.

Александр и Элеонора к утру совершенно замаялись от этой суеты. Особенно их обеспокоил бородач с тяжелейшей травмой спины. Ему была необходима квалифицированная помощь, а поселковая фельдшерица, по совместителю кладовщица, только охала и ахала, скорее удивленная видом путешественников, чем готовая чем-то помочь практически. Хозяева метеостанции решили действовать самостоятельно и поутру связаться с центром.

Ранний утренний Совет заседал с одним вопросом — регистрация трех «дисси». Интеллигент, взволнованный до необыкновенности, запинаясь и повторяясь, торопливо излагал: