Играл на флейте гармонист

Ночной город, раскинувшись на сотни километров, длинными языками разноэтажных строений уходил далеко к горизонту, к лесам и болотам, к далеким пустынным местам, где редко бывали горожане. Где, по слухам, может быть еще сохранились селения каких-то других людей-дисси, о которых ему иногда докладывали наблюдатели. Там, строго на север, лежал Гуру, с которым ему пришлось однажды пообщаться, еще тогда в самом начале проекта. Гуру выглядел старым и немощным. Его история, точнее судьба, была ему известна до мелочей. Гуру уже мало что мог, внушать его отучили давно. Остались только раздумья и способности к чтению чужих мыслей, что и повлияло на Совет при одобрении проекта.

В конце непродолжительной беседы Гуру произнес фразу, которую он очень давно услышал от матери и тогда не мог ее запомнить, пока не прочел древнюю книгу, где эта фраза звучала так: «Мир примите между собою». Сейчас он снова вспомнил эти слова: «Мир примите между собою».

— Гуру не напрасно сказал ее в конце. Что он хотел ему, высокому по статусу человеку, этим сказать? Войны уже давно нет. О каком мире говорил этот немощный человек? Что вытащил он тогда из моего сознания, этот экстрасенс? — размышлял он, всматриваясь туда за горизонт, где, может быть, сейчас изделие запустили в лабиринт.

— Что, у нас нет мира? Вот он — этот мир. Везде этот мир, — он устало отошел от окон и разместился на маленьком диванчике в углу кабинета.

— Мир-то у нас есть, — прошептал он, как будто продолжал ту старую беседу с Гуру. — Вот только между собой у нас что-то не в порядке.

* * *

Зуммер трубки оторвал его от воспоминаний. Тот же дежурный голос ровным тоном произнес несколько раз: «Ваше время истекло». Лучу положил трубку и стал ждать дальнейших событий. Массивная дверь с шипением отошла в сторону. В проеме обозначились два пионэра. Их лица, похожие друг на друга, практически ничего не выражали. Они, не подавая каких-либо знаков, молча застыли в ожидании. Он пожал плечами и вышел в слабо освещенный коридор. Дверь закрылась. Пионэры повернули его вправо и, пройдя все вместе метров сто, остановились у глухой ниши со светящейся надписью у самого потолка: «Начало». Стена ушла в сторону, и ему открылся длинный, почти квадратный в сечении, метра два на два, туннель. Пионэры жестом руки пригласили его пройти дальше, сопроводив словами: «Там Гуру».

— Где это там Гуру? — подумал он и вошел в открывшееся пространство.

Он помнил все правила хождения по лабиринтам и, аккуратно делая пилкой на бетонных стенках отметки, осторожно продвигался по полутемным проемам, ходам и коридорам. Уже через полчаса он заметил какие-то надписи на стенах, стрелки и знаки, видимо, оставленные предыдущими искателями Гуру.

— Вот и первая петля, — сказал он сам себе, когда обнаружил на стене свою же, ранее сделанную, отметку.

У поворота красовалась жирная надпись: «Прямо пойдешь, ничего не найдешь». Снизу под ней мелко, наискосок разместилась вторая: «Налево пойдешь, сюда же придешь». Он остановился передохнуть. Бетонные шершавые стены и низкий потолок создавали при слабом освещении мрачную обстановку подземелья со слабыми перспективами на удачный поиск выхода. Углы поворотов нередко были загажены, и он старался не прижиматься к стенам. Посреди обнаруженных надписей красным цветом ярко проступило слово: «Дурак», а рядом черным цветом кто-то вывел: «Сам дурак». Сырой спертый воздух с неприятными запахами не давал возможности свободно дышать, возникало чувство недостатка кислорода. Температура в туннелях и переходах вроде была нормальной, но пройдя, на его взгляд, около километра, он покрылся потом, и капельки воды неприятно стекали по лицу на шею и далее вниз. Он, останавливаясь, прислушивался к звукам лабиринта. Тишина давила на мозг. Ощущался только собственный стук сердца да шорох о бетонный пол, когда он переступал с ноги на ногу. Иногда ему казалось, что он слышит чье-то дыхание, то где-то недалеко от него, прямо за поворотом, то как эхо раздававшееся из дальнего прохода, и трудно было определить, откуда исходят эти странные звуки.

— Да, местечко неуютное, — шепотом сказал он сам себе, и этот шепот он почти не расслышал, звуки гасли прямо у его головы.

— Собаки, проветрить бы надо помещение, — подумал он и осторожно двинулся в новое ответвление.

Она сидела в углу, прижав колени к груди, и тихо плакала. Он наткнулся на нее неожиданно, только что сделав отметку на стене. В полумраке ему не сразу удалось разглядеть ее.

— Кто здесь? — инстинктивно вырвалось у него.

Снизу женский голос испуганно ответил:

— Это я. Я здесь.

Он поднял ее за плечи. Это была Венса. Заплаканное лицо испуганно улыбалось, не веря, что кто-то ее нашел.

— Это я, это я, — шептала она, уткнувшись ему в плечо, стараясь успокоиться и перестать всхлипывать.

Они несколько минут стояли, прижавшись друг к другу. Он крепко обнял ее и ждал, когда она окончательно придет в себя.

— Как ты нашел меня? Как ты… — она шепотом, сбиваясь, говорила и говорила не останавливаясь: