Играл на флейте гармонист

— О, да! Как ты права, голубушка. Все мужчины, по большому счёту, дураки. Всем им нужно покровительство, руководство умных женщин. Я сегодня утром подслушала разговор в пумпеле. Двое молодых, вроде влюбленных, шептались между собой. Слышу: «Солнышко ты любишь меня?». А он отвечает: «Конечно». «А ты женишься на мне?». А в ответ: «Это зависит от того, какой закон примут».

— Представляешь, такие молодые, а уже расчетливые. Мы такими не были.

* * *

Сан Саныч, пока ему в соответствии с его новой должностью подбирали другой загородный дом, на некоторое время поселился у Венеры Петровны. Хотя в ее квартире им троим было несколько тесновато, а скорее необычно, жизнь их проистекала хорошо — все дни в заботах о маленькой Венсе пролетали мгновенно.

Вот и лето снова наступило. Природа как проснулась заново. Все бурлило, цвело и пахло. В этом году по решению администрации с целью повышения производительности труда часть сотрудников научных институтов были направлены на полевые работы в фермерские хозяйства. К каждому научному учреждению прикреплялись свои сельскохозяйственные угодья. Трудовые научные бригады пропалывали возросшие овощные культуры. Работа на свежем воздухе вдохновляла и воодушевляла науку. Здоровье улучшалось, физические силы прибавлялись. Вечерние розовые щеки и носы членов бригад, чуть простимулированные некоторыми напитками, подтверждали повальное оздоровление. Оставшиеся в лабораториях сотрудники, менее приспособленные к повышению производительности в полях, скучали, а точнее работали менее веселей, чем при наличии полного штатного состава.

Венере Петровне, как матери-одиночке, не полагалось выезжать на фермерскую природу. Часть сотрудников ей завидовали и подозревали ее в злостном уклонении от общего административного подъема в сельском хозяйстве. Да и все, кто оставался в институте, считались людьми какими-то ущербными, не способными к общественно необходимому труду.

В один из свободных дней Сан Саныч заинтересовался коллекцией Аполлона Ивановича. Венера Петровна с некоторым опасением отнеслась к этому обстоятельству — она полагала, что этот интерес вызовет у нее неприятное, неудобное воспоминание, тем более, что Аполлон Иванович к своим вещам никого не допускал.

— Это его коллекция, которую он начал собирать еще будучи студентом, — пояснила Венера Петровна, когда Сан Саныч стал с любопытством рассматривать содержимое коробочек.

— Я не думаю, что тебе это будет интересно. Это не твой профиль, — несколько взволнованно продолжила она.

Заметив ее настороженность он спросил:

— Ты не хочешь, чтобы я это трогал?

— Да. Мне не хочется возвращаться в прошлое, это меня беспокоит, — ответила она.

— Веня, прости меня если я нечаянно сделал тебе неприятное, но я вспомнил, — он прошелся вдоль стеллажей, — я вспомнил… Я когда-то спросил тебя о монете, о вещи, похожей на монету или медаль с надписью. Ты ответила, что тебе об этом ничего не известно, и добавила — «может быть у…», — он запнулся, потому что хотел сказать «мужа», и продолжил: — «…у Аполлона Ивановича в его коробках».

— Да, я это припоминаю, но здесь одни насекомые, — ответила она.

— Да, конечно, одни насекомые, — отходя от стеллажей согласился Сан Саныч.

В соседней комнате заплакала Венса.

— Я подойду, — спохватился Сан Саныч и вышел из гостиной.

Она внимательно оглядела стеллажи, и взгляд ее остановился на том черном мешочке, в который она не решилась заглянуть, когда занималась генеральной уборкой. Она осторожно взяла его с полки, медленно развязала кожаную тесемку, заглянула вовнутрь. В мешке лежала медаль. Она достала ее, положила на ладонь и долго рассматривала эту вещь, пытаясь прочесть старинную надпись. Сан Саныч вернулся от Венсы и застал сосредоточенную Венеру Петровну. Она протянула ему ладонь с медалью. Это была та самая медаль из того далекого детства, когда его еще называли Сансан. Он подставил свою ладонь ей под руку, и они сосредоточенно смотрели на эту вещь, как будто хотели разглядеть что-то далекое и важное для них.

— Это наша монета, — прошептал Сан Саныч, — это наша с Аполлоном монета — «Честь и достоинство». Мы должны были помогать друг другу в невзгодах обязательно.

Она не очень поняла, что значит «наша монета», а Сан Саныч продолжал:

— Мы были друзьями детства, и что же я, как я помог ему? Взял тебя. Взял тебя и все. Вот чем я помог ему.

В этот вечер они друг с другом почти не разговаривали. Что-то мешало им, что-то неощутимое. Наверное это была память об Аполлоне.

* * *