Игрек Первый. Американский дедушка

Пришел черед Игреку воскликнуть: «О!». Таких глюков в Воробьевке еще не видели.

Недоверчивая улыбка дылды задела Ирину.

— Ты мне не веришь?

Игрек глуповато ухмыльнулся.

— Ты спишь рядом с другим человеком… — начал он.

Сумасшедшая барышня не терпела пошлостей.

— Я ни с кем рядом не сплю! В одной комнате со мной спит человек. А я сижу с закрытыми глазами. И вижу все его сны.

Игрек с умным видом изрек:

— Почти всегда мы не помним наших снов!

— А я помню. Чужие. Даже когда спавшие ничего не помнят.

— Как же ты узнаешь, что видела их сны, а не свои собственные? — глюк уел Ирину.

Подозрения в шарлатанстве кроха не вынесла.

— Узнаю, не беспокойся! Вы все в Воробьевке такие сумасшедшие?

— Не надейся, тебя к нам не возьмут!

— И слава Богу!

* * *

Перебранка, достигнув предела, за которым следует мордобой, неожиданно улеглась, завершившись миром.

Первым прыснул Игрек:

— Я болван!

Ирина подхватила его смех:

— Это я болванка!

Чувство вины из‑за своей скандальности, испытанное обоими глюками, толкнуло их друг к другу.

— Ты правда мне не веришь? — посерьезнев, спросила Ирина.

— Как тебе сказать… — помялся Игрек.

— Но ведь все легко проверить!

— Каким образом?

— Ты спишь со мной в одной комнате, а я сижу рядом…

Игрек изобразил на лице сомнение.

— Ну пожалуйста! — уговаривая дылду, Ирина просительно заглядывала ему в глаза.

Глюк обреченно вздохнул, озабоченный лишь одним: не выдать своей радости.

«Таких хитрецов, как я, земля еще не рождала, — втайне ликовал он. — Вот в чем мое призвание!»

— Ладно уж, если хочешь… Но где?

2.

Место для проведения психологического эксперимента нашлось. Родители Ирины пропадали на работе, а бабушка целыми днями пребывала в дреме. Смотреть старушечьи сны про безрадостную колхозную жизнь при Сталине юной барышне было тягостно. Почти всегда в них присутствовал омерзительный скотоложеский мотив: бабушка предается плотской любви со здоровенным хряком.

Впервые увидев это безобразие, Ирина возмутилась. Своих претензий она бабушке не выказала, но относиться к порочной старушке стала хуже. Даже то, что та рано овдовела, не оправдывало скотоложницу в глазах моралистки, так же, как и то, что в действительности секса с кабаном могло не быть.

Невольно проникнув в сновидения своих родителей еще отроковицей, Юля испытала столь сильное разочарование, что переименовалась в Ирину. Фамилию она оставила прежнюю.

С тех пор кроха избегала смотреть сны близких, опасаясь увидеть в них какое‑нибудь непотребство.

* * *

Впервые узрев в пионерском лагере сон закадычной подружки Верочки, маленькая Юля ужаснулась своей испорченности, не догадавшись, что сновидение чужое.

Сюжет начался со случки двух собак. Приблизившись к ним, девочка разглядела, что перед ней отнюдь не животные, а невинная в реальной жизни Верочка с баянистом Богданом. Когда после отбоя в палате гасили свет, девочки путали друг друга гигантским половым членом музыкального работника. Об этой интимной подробности первой узнала та же Верочка. Ей посчастливилось увидеть голого Богдана в дырочку, проделанную для этой цели в мужском душе.

В давнишнем сне, занимаясь собачьей любовью, баянист гнусно стонал от наслаждения и приговаривал:

«У кого одно яичко? У меня одно яичко? Сейчас я тебе покажу, сколько у меня яичек!»

Изо рта бедной Верочки то высовывался, то прятался розовый предмет, похожий на язык. Присмотревшись к нему, Юля поняла, что это чудовищная пися Богдана.

«У кого одно яичко?» — мстительно прорычал баянист.

Верочка давилась, но не могла ответить, потому что рот ее был занят детородным органом баяниста, проткнувшим все ее тело.

Каким-то образом Богдан ухитрялся еще играть на баяне. Во всяком случае, звуки его любимого «Танца маленьких лебедей» (называемом им «Танцем маленьких блядей») сопровождали истязания Верочки.

Тоненьким голоском евнуха, совсем не присущим ему в жизни, баянист по-оперному запел:

«Делай минет! Делай минет!»

И что самое ужасное: целомудренная Верочка стала делать эту пакость.

* * *

Постыдный сон ошарашил девочку. Она не сомневалась, что под луной в нас пробуждаются дремлющие днем чудовища. В отличие от подружек, мальчишками Юля мало интересовалась. Поэтому расценить отвратительное сновидение как подавленное желание, вырвавшееся ночью на свободу, она не могла. Страхи?

Хрупкая балетная девочка, которая во сне столь безобразно озвучила «Танец маленьких лебедей», испугалась самой себя.

Утром свеженькая куколка Верочка с невинным видом сообщила Юле:

— Ты знаешь, у Богдана одно яичко!

— Знаю, — вырвалось у Юли.

— Откуда?

Балерина пожала плечами. От стыда ее личико превратилось в помидор.

— Это носится в воздухе.

* * *

Все сны, снившиеся Юле в то лето в пионерском лагере, были связаны с мальчиками. Частенько, отправляясь в школу, эти загадочные существа по рассеянности не надевали штанов. Даже в романтических снах, похожих на индийское кино, мальчишки забывали застегнуть ширинку, и в нее выскакивало то, чему надлежит быть сокрытым от посторонних глаз.