Игрек Первый. Американский дедушка

Отпустив Долговязому несколько минут жизни, сыщик отправился в его палату. В голову лезли совершенно несуразные мысли, позорные для профессионала. Например: «Ты перед сном молилась, Дездемона?»

Какое дело киллеру, молилась ли на ночь его жертва? Он призван думать не о душе обреченного, а о его бренном теле, вернее, о том, как их половчей разлучить.

«Может, мне еще священника к Игреку пригласить! — разозлился Коробочкин на свою жертву. — Такого имени и в святцах нет! Гад нерусский!»

Злиться на клиента — тоже, конечно, признак профнепригодности. За убийцами сыскарь гонялся с холодной головой, а как самому убивать — так потребовалось разгорячиться.

«Мало мне, что на меня нассали! — охладил себя майор. — Я должен избавиться от изверга рода человеческого!» — снова неубедительный довод.

Приказа начальника — вот чего не хватало сыщику, хотя он любил думать и говорить, что на любое начальство болт забил.

Майор Коробочкин, являя в одном лице следователя, прокурора, адвоката и судью, толкнул дверь в палату приговоренного. И стал палачом. Исполнителем приговора суда. Именем Станислава Сергеевича Коробочкина…

* * *

«А что, если я выполняю волю самого Игрека? Может, он решил покончить с собой моими руками?» — на такое Коробочкин был не согласен.

Приблизившись к койке, на которой безмятежно почивал приговоренный, исполнитель прислушался к его ритмичному посапыванию. Отогнал неуместную мысль о гуманности приведения приговора в исполнение, когда приговоренный спит. «Умереть с улыбкой…»

Коробочкин ловко выдернул подушку из‑под головы приговоренного и, накрыв ею лицо Игрека, навалился всей своей тяжестью.

Пока жертва правосудия задушенно гукала и дрыгалась, исполнитель утешался тем, что удавленник испытывает перед смертью эротические видения и оргазм. Вспомнились картины средневековых художников, на которых под трупами повешенных вырастают цветы, удобренные их спермой.

Неосознанно Станислав Сергеевич пытался найти отраду в последних секундах жизни невинного агнца, оказавшегося исчадием ада.

Если б утешительство не расслабило ликвидатора, приговоренный не исхитрился бы перед смертью лягнуть его ногой в мошонку.

Воспользовавшись секундной передышкой, смертник сбросил с лица подушку.

Хриплый вздох осужденного привел Коробочкина в чувство. Приведение приговора в исполнение он продолжил голыми руками.

Сжав пальцы на горле убийцы, исполнитель ослеп от вспышки молнии.

Приговоренный вполне профессионально сунул ему два пальца в глаза. Агнец божий! Обошелся без утешения, что Коробочкин испытает оргазм.

Наконец-то сыскарь испытал то, что следовало: желание убить своего убийцу.

— Муд…ил…о… — услышал он предсмертный хрип удавленника.

«по-английски заговорил, гад, перед смертью! — мстительно подумал Коробочкин. Но все-таки из гуманных побуждений перевел последнее слово смертника на русский язык. — Мудило?» — таких слов Игрек не знал.

— Заср… заср… заср…

Станислав Сергеевич легко продолжил мысль приговоренного.

— …анец! — заключил Коробочкин, когда сопротивление агнца божьего прекратилось.

Перед тем, как исчезнуть с лобного места, майор чиркнул зажигалкой, осветив лицо своей жертвы.

Коробочкин обомлел, узрев собачий оскал капитана Мухортых.

* * *

Судебный исполнитель по недоразумению превратился в заурядного убийцу, принялся оживлять пострадавшего. Искусственное дыхание «рот в рот», сноровисто исполненное преступником, вернуло контрразведчика с того света.

Подлунный мир встретил Мухортых гнусностью: майор Коробочкин взасос целовал его в губы… До этого мент поганый задушил его… Наверно, чтоб вызвать сексуальное возбуждение…

— Пидарас…

Первое слово, произнесенное удавленником, привело сыщика в восторг.

— Зайка ты мой! Извини, если что не так…

Чекист не выносил гомосексуальных штучек.

— Пидер гнойный!

— Не выступай! — с добродушной ухмылкой майор оборвал Мухортых. — Обознался! С кем не бывает!

«Со мной!» — хотел хрипануть капитан Мухортых, но затаился: Судаков будет удивлен, узнав, что его любимчик трахается с Коробочкиным.

— Ты чего к Игреку в койку залез? — ласково полюбопытствовал сыщик.

— Ты в чужие постели не заглядывай! — окрысился на него Мухортых. — Я в дурдоме!

— Я тоже!

* * *

Майору Коробочкину ничего не стоило нарыть кучу оперативной информации.

Полковник Судаков поручил Мухортых охрану Игрека, но капитан замешкался с Люсей. Взбалмошная сестричка ни за что не соглашалась подарить ему свое расположение из идейных побуждений.

— Сколько лет вы нас душили! — заявила гордая девушка чекисту.

— Нас тоже душили! — оправдываясь, капитан Мухортых пытался сдернуть с Люси трусики.

Любовные побуждения у медицинского работника одержали верх над идейными.

Обнаружив пустующую койку Игрека, Мухортых ее занял. Там же при исполнении служебных обязанностей он был подвергнут удушению. Таким образом, соблазнитель не солгал девушке: чекистов тоже душили.

* * *

«Коробочкин покусился на убийство охраняемого субъекта! — продышавшись, смекнул капитан Мухортых. — Ценная информация завтра утром будет у Судакова».