Игрек Первый. Американский дедушка

— У нас жизнь собачья, а он в собачий приют свои миллионы вбухал!

— Бывает. — Денис Ильич с опаской дотронулся до Зои Сергеевны, ожидая от этого прикосновения чего угодно: от пощечины до поцелуя. Но Зоя Сергеевна ничего даже не заметила.

Из ходиков, повешенных на стену ради американца, выскочила кукушка и громко, издевательски прокуковала. Этого Зоя Сергеевна не вынесла.

— Стерва! — она с треском прихлопнула ехидную птичку.

Директор кладбища Мешков желчно посмотрел на надоевших посетителей. Из‑за злости с него слетел весь хмель и навалилась привычная тоска. Он остервенело потер блестящую лысину и повторил в какой уж раз:

— У нас земли нету! Нету у нас земли!

— У вас и земли нету? — снова поразился старик. — Что ж у вас тогда есть?

— У нас покойники есть! — Мешков с ненавистью заскрежетал зубами. — Покойников у нас навалом! Что вы все мрете и мрете!

— Мы? — молодой клиент ошалело захлопал глазами. Мешков спохватился. Засопел смущенно. Этого говорить Не следовало. Сорвался.

— Кто у вас покойник?

— Я покойник! — с готовностью откликнулся старик.

— Товарищ покойник, у меня земли нет! Жалуйтесь на меня хоть Господу Богу!

— Что вы можете нам предложить? — тоненьким, противным голоском выкрикнул молодой. У него сдали нервы.

Крематорий! Милости просим!

Тут уж старик захрипел:

— Я вернулся на Родину, чтоб в русской земле лежать! — американец двинулся на Мешкова, желая его задушить. Правнук угадал его намерение и перехватил старца.

— Вы мне уже плешь проели с вашей могилой! — Мешков снова потер лысину. — Сначала помереть надо!

— Не бойтесь, я помру, когда могила будет! — пообещал старец.

— Помрите, а потом приходите!

— Когда могила будет! — упрямо повторил старик.

— Могила никогда не будет! У меня нет земли!

Не в первый раз собеседники вернулись на круги своя.

Тогда молодой сообразил, как достать директора:

— У вас нет могилы для участника гражданской войны?

Серафим Терентьевич испуганно шепнул правнуку:

— Так я ж с другой стороны участник.

Хорошо, что Мешков этого не расслышал, потому что последний довод Гоши сразил его наповал.

— Участник! Эх, где наша не пропадала! — директор кладбища судорожно подмигнул. А может быть, у него начался нервный тик.

В знак особого почтения Мешков сопроводил клиентов к месту будущего захоронения.

— Тута! — изрек он, ткнув пальцем в какую-то ложбину, заполненную водой.

От возмущения Серафим Терентьевич потерял дар речи.

— Я в эту канаву не лягу!

— Это тоже русская земля! — нашелся Мешков.

— Я хочу лежать со своими предками! — Будущий покойник схватил директора за руку и потащил.

Невдалеке на свежей могилке ужинали гробокопатели. Ветер донес обрывки их заунывного пения:

«…И никто не узнает, где могилка моя…»

— Это фамильная могила Гоголевых! — объявил Серафим Терентьевич.

— Это был бесхоз. А теперь она другому отдана…

— А меня прикажете на собачьем кладбище хоронить?

— Дедушка, у нас нет собачьих кладбищ! — уточнил Гоша.

— У вас и человеческих нет! — Серафим Терентьевич с решительным видом лег на могилку. Распластался. — Я отсюда никуда не уйду!

— Хуже нет патриотов, чем эмигранты! — сплюнул Мешков. — Помыкались бы с наше… — Директор зашагал прочь.

Сразу с двух сторон неотвратимо приближались к нему кучки унылых, затравленных людей.

«В клещи берут! И не смоешься от них, хоть в пустую могилу прыгай!»

— Нет у меня земли! — по-волчьи оскалившись, заорал Мешков, срывая голос.

«Что ж это за жизнь такая, что всем помереть приспичило!»

Лежал Серафим Терентьевич на фамильной могиле Гоголевых и взирал на рвущиеся от сильного ветра облака. Он воображал себя уже погребенным и испытывал от этого редкостное душевное успокоение. Слава Создателю, так он будет лежать еще целую вечность!

Простая мысль о том, что покоящийся в могиле не видит бегущих по небу облаков, не пришла старому человеку в голову.

Гоша мельтешил возле недвижимого деда, пытаясь поднять того с земли и удивляясь невероятной тяжести маленького тела.

А объяснялось это просто. Серафим Терентьевич чувствовал, что врастает в землю, засасывается в нее, как в болото. Очень хороший признак, значит, земля готова принять его.

Поняв тщетность своих усилий, Гоша снял с себя плащ и заботливо укрыл им деда.

— Ты простудишься! — обреченно вздохнул он. — И заболеешь!

— И умру! — с воодушевлением подхватил будущий покойник.

Похоронный оркестр отыграл на сегодня свое. Музыканты выливали из инструментов слюну и, оживленно перекрикиваясь, грузились в машину. Веселевшие с каждым новым покойником гробокопатели были переполнены оптимизмом и охотно вступали в беседы о любым живым существом на земле.

Тоска и уныние владели Гоголевыми. Казалось, они возвращаются с похорон. Путь их лежал к «Роллс-Ройсу», облепленному мальчишками, но по дороге Серафим Терентьевич заинтересовался каменным домом с вывеской «Ритуал».

— Здесь я венчался! — В ответ на непонимающий взгляд Гоши прадед пояснил: — Прежде тут была церковь!

Гоша рассмотрел, что дом возник на месте разрушенной церкви. Интересно, как тут жилось людям?