Игрок

Если быть до конца откровенным, то его угроза на меня никак не действует. Покер стал скорее работой, чем игрой, от которой я без ума. Он перестал быть для меня вызовом. Недавно я играл, потому что хотел быть ближе к Пенелопе, но теперь, когда я ее добился, у меня нет желания снова подходить к столу.

Грэхем ковыляет к стойке, все еще слегка сгибаясь от боли.

– Я серьезно, Гевин, – говорит он строго, – ты должен перестать притаскивать сюда моих сотрудниц, чтобы развлечься с ними ночь. Пенелопа отлично справляется в должности, игрокам она нравится, и если ты все испортил...

– Ничего я не испортил, – перебиваю я.

– Неужели? Судя по всему, ты снова засунул свой член куда не надо, и поставил ее работу под угрозу.

– Все не так, – раздраженно бормочу я.

– Хватит питать иллюзии, мать твою! Это серьёзное злоупотребление служебным положением, и ради чего? Одной ночи траха?

Я с грохотом ставлю кружку на стойку, отчего она разлетается вдребезги. Опираюсь руками о стол, пытаясь угомонить бешено колотящееся сердце.

– Все не так, – повторяю я. – Она мне, мать твою, нравится, ясно?

– Что? – выпаливает Грэхем в замешательстве.

Махая руками от отчаяния, я расхаживаю по кухне и кричу:

– Она мне чертовски нравится, Грэхем! Это не секс на одну ночь, она мне нравится.

Я повержено бреду к окнам гостиной и вглядываюсь в утреннюю тишину на улице. В комнате воцаряется молчание, пока Грэхем переваривает мое признание.

Черт, да я сам пытаюсь его обдумать!

Мы давно знакомы с Грэхемом, и всё это время он видел меня игроком:  в зале хайроллеров и в спальне. Я никогда не привязывался к женщине, не говоря уже о том, чтобы  мне было до нее дело. Я был его ведомым, парнем, на которого он рассчитывал, желая получить пару сисек и дырку. Так что эта новая моя сторона шокирует меня так же, как и его.

Тишина в комнате нарушается грохотом. Повернувшись к двери спальни, я вижу Пенелопу, которая растянулась на полу с одной туфлей в руке и другой на ноге.

– Вот дерьмо! – бормочет она, медленно скользя по полу, пытаясь скрыть себя и свое очевидное подглядывание.

Звук кожи, трущейся о пол, эхом разносится по пространству, пока она пытается заползти дальше в спальню. От ее движений платье поднимается, оголяя нижнюю часть ее задницы.

– Боже, – тихо ругается она, опуская юбку и делая вращательное движение по полу, чтобы протиснуться в дверной проем и вернуться в комнату.

Я молю Бога, чтобы она была более ловкой, когда дело дойдет до выступления в La Magie.

– Убирайся отсюда, – повернувшись, говорю Грэхему.

Пересекая комнату, хватаю его за руку и провожаю на выход, загораживая Пенелопу от посторонних глаз. Мне не нужно, чтобы он таращился на мою девочку.

– Мы не закончили, – выплевывает Грэхем.

– Закончили, – отвечаю я. – Здесь нечего обсуждать. Это не какая-то интрижка. Обидишь Пенелопу или помешаешь ее работе, я поставлю перед собой задачу не допустить, чтобы твой член когда-либо снова побывал в вагине. Даю тебе свое гребаное честное слово.

– Ты мудак, ты знаешь это? Вечно ждешь, что все вокруг будут выполнять твои приказы, глазом не моргнув.

Я разворачиваю Грэхема и выталкиваю его за дверь.

– Неа, не знаю. Но я действительно ожидаю, что мой друг поймет, что это первая женщина, которая стала мне дорога. Не испорть мне все, Грэхем.

Понимание отражается на его лице, когда сказанное мной, наконец, начинает до него доходить. Это превращает Грэхема в улыбающегося придурка.

– Оооо... Гевин влюбился! – дразнится он.

– Я на самом деле проломлю тебе череп.

– Игрока обыграли! Как мило. Стоит ли проинформировать прессу?

Я знаю, что он задирает меня (это очевидно по его шутливому тону), но все равно происходящее действует мне на нервы. Больше, чем когда бы то ни было.

– У тебя есть три секунды, прежде чем я врежу тебе по яйцам.

– Извращенец, – говорит он, поигрывая бровями. – Мне это нравится.

– Пока. –  Я захлопываю дверь перед его носом и запираюсь на «собачку». У него есть ключ от моих апартаментов, но теперь он не сможет войти.

Повернувшись к спальне, я оцениваю обстановку. Дверь широко распахнута после падения Пенелопы, но ее нигде не видно. Она наверняка прячется, потому что ей стыдно. Если бы я не был так зол на ворвавшегося в мою квартиру и открывшего свой рот Грэхема, я бы, вероятно, хихикал, наслаждаясь видом Пенелопы с оголенным задом, пытающейся ползти по полу, чтобы спрятаться.

Немного успокоившись, я возвращаюсь в спальню и ищу девушку, о которой идет речь. Как я и подозревал, она сидит в углу, прижав руки к голове.

Я прислоняюсь к стене и скрещиваю руки на груди.

– У тебя хороший слух.

Она оживляется от моего присутствия, выпрямляет ноги и разглаживает платье.

– Не понимаю о чем ты, – отвечает она, снимая невидимую ворсинку.

– Да ладно? Потому что с того места, где я стоял, было похоже, что ты подслушивала мой разговор с Грэхемом, но потеряла равновесие и упала в дверной проем.

Она какое-то время молчит и смотрит на меня с высоко поднятым подбородком.