Игрок

Я знала, что так оно и есть, но никак не ожидала, что он это признает. У меня недели уходили с некоторыми детьми, прежде чем они, наконец, открывали свои эмоции. Ирония в том, что все это время я говорила, что у нас с Уорреном не было ничего общего, но нет. Только вот то, что нас объединяло, я бы не пожелала никому. Зато это стало ключом к тому, что я решила ему открыться, что я делала крайне редко. Это, кстати, неправильно, поэтому эту ошибку я решила исправить. Мы так крепко несем бремя наших историй, что задыхаемся. Как правило, человек рядом с нами страдает от того же молчания, что и мы. Конечно, проще сказать, чем сделать. Мне легче проповедовать эту теорию подросткам в Уинзоре, чем выпустить горечь наружу, но я все равно собиралась это сделать, потому что подсознательно доверяла Уоррену.

— Если тебе от этого станет легче, то моего отца арестовали десять лет назад, и он лишил меня, сестру и брата права на посещение. Только мама может приходить к нему, — рассказала я, смотря на темное офисное здание рядом с нами. Нас накрыла странная, но уютная тишина.

— Возможно, он стыдится того, что ты его там увидишь, — прошептал Уоррен в мои волосы.

— Возможно.

— Ты сердишься на него?

— Да.

— Как думаешь, простишь его?

— Да.

Уоррен чуть отдалился, чтобы встретиться со мной глазами.

— Вот так просто? Просто «да»?

— Вот так просто, — улыбнулась я.

— Почему?

— Мы же все равно семья, верно? Именно поэтому мы прощаем то, что не простили бы никому другому. Даже если нас обваляют в грязи и растопчут, мы все равно найдем в себе силы простить друг друга.

Я понимала, что мое желание простить его, должно быть, звучать безумно для постороннего, но мой гнев давно сменился печалью. Нет, я, конечно, злилась время от времени и была уверена, что еще одна волна гнева накроет меня при нашей встрече. Но все, что я сейчас чувствовала, – это грусть за потерянное временя, тоску по тому, как папа внимательно меня слушал, словно ничто другое не имело значения. В минуты особой печали я обхватывала себя руками и представляла, что меня обнимают его руки. У папы всегда были самые лучшие объятия. Я выдохнула, вспомнив их.

— Не уверен, что смог бы также. — Уоррен покачал головой.

— Ты простил свою бывшую невесту за измену?

— Нет. — Он сжал губы. — Пусть катится на хер.

Я рассмеялась.

— Тебе стоит поработать над этим.

— Ты простила своего бывшего придурка?

— Да.

— Почему?

— Понимаешь, когда речь идет о прощении, у нас есть только два варианта. Мы можем топтаться на месте, считая себя лучше или выше этого, пока обидчики продолжают жить своей жизнью, или мы можем доказать, что мы лучше их, отпустив ситуацию. — Я пожала плечами. — Жизнь слишком коротка, поэтому следует ловить моменты. Я предпочитаю сделать эти моменты достойными.

— Значит, ты выбрала отпустить ситуацию?

— Я выбрала жить.

— Хм.

— Хм. — Я толкнула его локтем в бок. — Тебе стоит попробовать.

— Гоняться за моментами? — спросил он шепотом.

— Гоняться за моментами, — улыбнулась я.

Я опустила голову на его плечо, и какое-то время мы молчали, прежде чем он снова заговорил.

— Когда он выходит? Твой отец.

— На следующей неделе.

Я почувствовала, как Уоррен напрягся рядом со мной.

— Это скоро. Собираешься встретиться с ним?

— Мама устраивает по этому случаю грандиозную вечеринку. Даже брат вернется, представить только! — выпаливаю я, закатив глаза в тускло освещенное пространство.

— Я так понимаю, ты не его поклонница?

— Брата? Я люблю его, но он тот еще засранец. И тут мы возвращаемся к кругу семейного исцеления и прощения, — хихикнула я, стрельнув в Уоррена улыбкой. — Что у тебя с отцом?

— Эм... продвигается. Он больше не отказывается от моих визитов в больницу, но игнорирует меня, пока я там.

— И чем же ты там занимаешься?

— Думаю о тебе. — Он сказал это с таким блеском в глазах, что я снова толкнула его в бок.

— Я серьезно.

— Я тоже. Последние дни я только этим и занимаюсь, — ответил он, касаясь правой рукой моей левой щеки. Сердце бешено заколотилось в груди, в венах, в ушах.

— Мне нравится, — прошептала я.

— Что? Находиться в моих объятиях? — уточнил он хриплым голосом. Его глаза потемнели, когда я кивнула. — Скажи это.

Он немного сместился: теперь кончики наших носов практически соприкасались. Я посмотрела в его глаза, и мое дыхание участилось от возможности всего того, что может произойти между нами.

— Мне нравится... быть с тобой.