Игрок

Юра-Одессит небрежно тасует колоду, даже не глядя на собственные руки. У него крупные сильные ладони, совсем не похожие на тонкие пальцы фокусника.

Кто-то говорил, что раньше Юра был моряком. Сам он утверждал, что в прошлом строитель, и этот самый дом вместе с беседкой и террасой построил собственными руками. Глядя сейчас на его ладони, я в это верю.

— Снимай, — протягивает он колоду.

Я небрежно толкаю колоду, раздражённый его молчанием.

Юра принимается раздавать карты парами, как для преферанса, скидывая в сторону руку «болвана».

Ради любопытства беру карты в руки. Мизер, практически идеальный. Две масти идут от семёрки сплошняком, на пиках есть одна маленькая дырочка. Крохотная, чтобы она сыграла, нужен крайне неудачный расклад на двух других руках. К тому же прикуп улучшит положение с вероятностью процентов в девяносто. Даже девяносто девять.

— Играешь? — спрашивает Юра.

— Мизер, да, — киваю.

— Открывай прикуп.

Переворачиваю две прикупные карты. Бланковый король на бубях и пиковый туз.

— Сколько взяток ты возьмёшь?

— Минимум три, — говорю.

— Пять, — он открывает карты, свои и болвана. — Финты, Писатель, нужно знать, чтобы их ВИДЕТЬ.

* * *

Преферанс — дело неспешное, а в другие игры я с приличными людьми не играю. Только тут я могу выиграть честно, своим умом и талантом. Пока нашёл бы партнёров, пока расписали бы пулю, стемнело бы уже.

А тут я оказался в роли благородного разбойника, этакого карточного «робингуда». Зло наказал, бедным деньги вернул. Главное, чтобы на мою голову не нарисовался шериф Ноттингемский.

— Крем-брюле стоит пятнадцать копеек за порцию, в ящике их двадцать пять штук… — прикидываю я, — держи свои пятьдесят шесть рублей и двадцать пять копеек.

— Премного благодарен, — отвечает Игорёк, но никуда не уходит.

При этом он похож на большого дворового пса, которого угостили сосиской. В глазах выражение «можно, я просто побуду тут, пока не прогнали?».

— За «Буревестник» борешься? — спрашиваю, возвращаясь к киоску.

— За «Трудовые резервы», — отвечает амбал, — А как вы догадались?

— Ой, Фёдор! — восклицает Алллочка, — а может, ты сам — магнетист?!

— Не знаю, — смеюсь, — но замечаю, что людей ко мне тянет.

Щедрым жестом, несмотря на протесты, покупаю всем мороженое. Шесть порций пломбира, и одну — крем-брюле. Рассаживаемся на длинной лавочке в небольшом сквере. С моря тянет вечерним бризом, пахнет солью, йодом от водорослей и эвкалиптами.

Игорёк, как я и предположил, оказывается местным, борец-вольник, кандидат в мастера. А вот щуплый хмырь — приезжим. Третий год подряд появляется в Ялте в начале сезона и шустрит на пляже.

— По пятёрке за вечер платит, — простодушно признаётся амбал, — просто, чтоб рядом постоял и подтвердил, что мы приятели.

Сумма кажется небольшой, если не вспоминать, что средняя зарплата сейчас — 120 рублей, Игорёк в итоге получает в два раза больше.

У Игорька простоватая круглая физиономия с наивными детскими глазами. Время от времени он кидает взгляды на Татьяну, похоже, спортивного вида студентка ему понравилась.

Молчу, подсчитывая в уме свои капиталы. После всех расходов у меня остаётся 269 рублей и 25 копеек. Глядя на щебечущих рядом симпатичных студенток, хочется забыть про эти чёртовы карты и никогда к ним не возвращаться.

Тем более, что деньги теперь есть. Пускай меньше, чем писательские командировочные, но прожить можно. В крайнем случае, попрошу Лотарева или Юшкина перевод. Позже отдам с гонорара. Можно и сэкономить. Не заселяться в дорогую гостиницу, а поискать что-то в частном секторе.

Законная прибыль любых командировочных. Девочка в гостинице за шоколадку шлёпнет в путёвку штамп прибытия-отбытия, а разницу в оплате можно положить себе в карман.

— Ребята, — говорю студентам, — у вас там поблизости никто жильё не сдаёт? Вы, случайно, не слышали?

— Мы поспрашиваем! — обещает Ирина.

Такой вариант меня не устраивает. Пока они «поспрашивают», мне придётся ночевать на вокзале.