Игрок

Он, Бондарь, запросто может устроить мне такую сладкую жизнь, что небо с овчинку покажется. Я, конечно, могу хорохориться, и даже пойти на принцип. Но спастись от проблем, сломав себе карьеру, тоже вариант — так себе.

Устроить что ли в Праге дебош? Такой, основательный, в лучших традициях советских литераторов времён НЭПа. Пойти по стопам Есенина, так сказать.

Накидаться в дым и начать приставать к присутствующим дамам с разными скабрезностями.

Дамы там наверняка будут. Лучший ресторан Москвы, крымские виноделы, работники «Мосторга» и элитного, столичного же, общепита. Сто процентов как минимум пяток, а то и больше красоток из Общесоюзного дома моделей одежды, в просторечии Московский Дом Моды, там точно будут.

А девочки в этом, пардон, блядушнике, соответствующие. Я лично с некоторыми водил очень тесные знакомство.

Год назад, именно там я встретил Алёну.

* * *

Московский дом моды. Я только что сдал свою первую рукопись в издательство и Бондарь, восхищённый глубиной смыслов, богатством слова и там ещё много восторгов было, тут же выдал мне новое задание.

Сто процентов, этому хрену запал в память визит в столицу самого передового государства рабочих и крестьян моделей Кристиан Диор в 59-м.

И он захотел роман, ну или повесть, на худой конец о наших красотках из этой индустрии. Советская мода всё последнее десятилетие на подъёме. Принцип «Всё лучшее — советское» очень удобно демонстрировать с помощью красивых девушек.

Только что закончился показ. «Мини-бикини 69», та сценка из «Бриллиантовой руки» была, как говорится, основана на реальных событиях, и меня как писателя пропустили за кулисы.

Сыграли знакомства в писательской среде. Да и вообще, парень я всегда был очень видный, бабий магнит. Так, о таких как я, говорили.

— Так ты писатель? — удивилась моя новая знакомая.

Я сразу запомнил имя «Алёна». Очень соответствует популярному стилю «под русскую старину». Совершенно фантастическая девушка с ногами от ушей, высокой грудью и полностью противоположными официозу взглядами на то, какая должна быть советская комсомолка.

— Именно так, милая. — подтвердил я. — Как раз сейчас пишу производственный роман про творческий путь самых красивых девушек Советского Союза. И мне нужна муза.

— Федя, ты меня смущаешь, — зарделась она.

Таким, как она я всегда прощал «Федю». Федор, Михалыч, или не дай бог Федор Михайлович в постели звучат ну очень нелепо.

— Ну а что? Каждому времени нужен свой символ, — соловьём заливался я. — Ты же видела репродукцию картины «Свобода ведущую народ»? Чем ты хуже модели, которая для неё позировала?

А девочка, молодец! Культурный уровень у неё на уровне. Но как же мило она смущается! Таким красоткам очень идут румяные щёчки.

После этого я повёл её в ту же «Прагу». Кошелёк с гонораром у меня в кармане пиджака это позволял, и к концу вечера смущения и след простыл.

А уж какая она стала, когда мы приехали на такси ко мне! Так, меня за ночь никто не уматывал! С тех пор Алёна и задержалась в моей жизни на целый год.

В общем, да. Надо будет как следует дать джаза в Праге вечером. Глядишь, и проблема исчезнет.

* * *

Из дома Ростовых я решаю тоже возвращаться пешком.

Обычные люди, те кто привык ходить на своих двоих, не понимают этого кайфа. Пройтись по майской Москве. Чувствовать асфальт мостовой под своими ногами и улыбаться по-летнему одетым девушкам.

А их в моём любимом городе просто аномальное количество. Сказывается наш вечный русский центризм. Так уж заведено, что столица — это центр притяжения тысяч и тысяч молодых парней и девчонок.

В покинутом мною времени ВУЗов в Москве было две с половиной сотни. Сейчас, меньше, но всё равно их очень много. А в них очень много студенток. И на тротуарах центра сейчас самый настоящий цветник.

Так что, несмотря на думы горькие, прогулка до дома у меня вышла приятная.

И она была тем более приятной, потому что я не ловил на себе взгляды, полные брезгливой жалости.

Как ни крути, но советское общество в базе своей создано исключительно для здоровых людей. Такие, как я после той истории в Крыму, в это общество не вписывались органически.

Не предусмотрены были в светлом коммунистическом обществе инвалиды-колясочники.

Нас, а я всё ещё нутром воспринимал себя как инвалида, как и безруких-безногих ветеранов войны, которые, вообще-то, своё здоровье отдали за то, чтобы вот эти девочки на московских улицах наслаждались солнцем, а не отрабатывали своим телом рабскую пайку в немецких борделях, вкупе с больными детьми, не должно было существовать в природе. Не вписывались мы в светлое коммунистическое завтра.

Но это всё лирика. Ласковое московское солнце светит так, что мои мысли кажутся брюзжанием. В любом случае мне предоставлен новый шанс.

* * *

Раз уж от банкета в Праге мне не отвертеться, то выглядеть на нём нужно соответствующе. Благо что я, пока ходил, то старался следить за своим гардеробом.

Я не помню, как одевался в 72-м, но краткая инспекция гардероба показала, что всё небезнадёжно.