Игроки и жертвы

— Кир, или ты встанешь сам, сохранив достоинство, или тебя поставят туда силой, — холодно сообщила Илона, пристально глядя на него и только на него.

Он же быстро направился к центру тира.

— Стой, придурок, — вслед ему крикнула она, — защиту надень, тебе и так хватит.

Но Кирилл лишь дернул плечом, даже не оглянувшись. Его спина выглядела напряжённой, но гордой

Я застыла, держа винтовку в руках, сердце колотилось с такой силой, что, казалось, эхо стука отдавалось в голове. Наблюдая, как Кирилл встал в центре мишени, я чувствовала, как подступает паника и какое-то жуткое, щемящее чувство. Он отказался надевать защиту, бросая вызов всем, даже себе.

Илона стояла рядом, наблюдая с невозмутимым выражением лица, её взгляд был твёрдым, без тени сомнения. Она не отводила глаз, словно проверяя, готова ли я преодолеть внутренние границы и сделать то, что она требовала.

Кирилл стоял прямо, сжимая кулаки, будто отказывался показывать слабость. Он не надел защиту, демонстрируя, что готов принять всё, что угодно, на голую кожу. В этом было что-то пугающее, почти страшное.

— Агата, — его голос прозвучал глухо, но решительно. — Просто сделай это. Я не сдвинусь с места.

Я подняла винтовку, но руки предательски дрожали. Нажать на спусковой крючок казалось невозможным, и в этот момент меня охватило острое чувство, что всё это зашло слишком далеко. Ненависть, злость, обида — всё это переплелось внутри, но я не могла подавить мысль о том, что, причиняя ему боль, становлюсь чем-то страшно похожим на того человека, которого сама презирала.

— Агата, — вдруг раздался голос Илоны, резкий, словно плеть, — стреляй.

Стиснув зубы, я перевела взгляд на Кирилла, который стоял передо мной, не отрывая взгляда. На мгновение мне показалось, что я вижу в его глазах молчаливую просьбу, желание понять или принять что-то, что он не мог выразить словами. Он ХОТЕЛ чтобы я выстрелила.

Я выстрелила. Один раз.

Его лицо изменилось в одно мгновение — с бледного до серо-зелёного, как будто боль прошила его до самого нутра. Он не издал ни звука, но выражение его лица говорило о многом. Он терпел.

Пошатнулся, но не отступил ни на шаг, не отводил глаз, и в его взгляде не было ни осуждения, ни злости — только то непонятное, почти отчаянное принятие. Его боль была видна на его лице, но он выдержал её молча, лишь коротко стиснув зубы. Взглянув на него, я почувствовала, как в груди сжалось от противоречивых эмоций: смесь злости, сострадания и какой-то непрошеной связи, которую я не могла понять.

Илона, стоявшая рядом, наблюдала за мной внимательно, как будто оценивая, насколько далеко я готова зайти. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то похожее на одобрение.

— Продолжай, — сказала она холодно, не отрывая от меня взгляда.

Я сжала винтовку крепче, чувствуя, как пальцы немеют. Стрельба в него не принесла ни облегчения, ни удовлетворения. Наоборот, мне казалось, что с каждым мгновением всё это становится невыносимее. Но Кирилл не отводил глаз, и его молчаливое принятие будто просило меня завершить то, что было начато.

— Нет. — резко и холодно ответила я. — Игра окончена. Я больше не стану.

— Подержите ее, мальчики, — велела Илона, сама берясь за винтовку.

— Илона, ты совсем долбанулась? Хватит! Это уже даже не смешно, — дернулась я, когда сильные руки стальной хваткой схватили меня за плечи.

— Верно, — спокойно сказала она, прицеливаясь, — это не игра. И вам надо это уже понять. Нет у нас времени на переживания и рефлексию. Это закончится здесь и сейчас, — она снова хладнокровно выстрелила в Кирилла, попав ему в бок.

Кирилл сдержанно скривился, не издав ни звука, его тело напряглось от боли, но он оставался на месте, глядя на Илону с такой холодной решимостью, будто готов был принять всё, что она задумала. Я дернулась в захвате охранников, отчаянно пытаясь освободиться, но их хватка только крепчала.

— Илона, остановись! Это уже за гранью! — выкрикнула я, чувствуя, как внутри закипает смесь гнева и бессилия.

Она бросила на меня быстрый взгляд, её лицо было холодным, решительным, без тени сожаления.

— Нет. Смотри, как он корчится от боли, смотри…. Он сейчас чувствует тоже самое, что и ты…. Боль, беспомощность… Как ощущения, Кирилл? Понимаешь теперь, что она чувствовала?

И снова выстрелила, попав в грудь. И в ногу, отчего Кирилл едва удержался на ногах. Потом снова в грудь, в бок. В спину. В плечо.

— Стреляй! — прохрипел он.

Она расстреливала его хладнокровно, с четким прицелом, не попадая в лицо. Наконец, после очередного удара, он упал на колени. Его руки упёрлись в землю, казалось, что он пытается снова подняться, но тело дрожало от напряжения и боли. Кровь не текла, но синяки и гематомы наверняка уже расползались под кожей. Его голова была опущена, дыхание тяжёлым.

Я вцепилась зубами в руку одного из охранников. Тот вскрикнул, не ожидая подобного и на секунду отпустил меня из рук. Вырвавшись, я побежала не к Илоне, уже зная, что физические она сильнее меня, побежала к Кириллу, стараясь закрыть его от ее винтовки.