Игрожур. Великий русский роман про игры

Слово «муж» (о котором Игорёк ранее не упоминал, но сейчас это было уже неважно) снова отключило Гною когнитивные способности. Дальнейшее происходило короткими сполохами: вот он стоит, пошатываясь, посреди железнодорожного вокзала. Вот стоит, пошатываясь, посреди другого железнодорожного вокзала – в Москве их оказалось несколько. Вот полулежит на грязной скамейке в окружении чьих-то полосатых баулов, щурясь на висящие на стене часы. Вот перед ним проплывает доброе круглое лицо знакомой проводницы Нюрки. Вот несколько купюр, спрятанных им за подкладкой бомбера на, совершенно верно, чёрный день. Вот мерно трясущееся купе. Вот почему-то врач в белом халате, лезущий ему деревянной палочкой в рот. Вот пульсирующая красная бездна, в которую он валится и никак не может достичь дна.

Бездна рассосалась, оставив похудевшего и осунувшегося Гноя на скамейке посреди зала ожидания Западносибирского железнодорожного вокзала. Было стылое серое утро. Последние несколько дней из жизни полностью выпали: в процессе блуждания по долине смерти он заработал воспаление легких и только благодаря бескорыстной заботе доброй женщины Нюрки не только не умер, но и благополучно прибыл в место назначения. Правда, сумку с майкой, фантастикой и кладунцом у него, конечно же, украли.

Юрик сел в троллейбус – позабыв, что денег на проезд у него нет. Усатая женщина-контролер начала было биться в предназначенной для таких случаев истерике, но злостный неплательщик повел себя неожиданным образом: вместо того, чтобы качать права или хотя бы попытаться убежать, он молча встал и побрел к двери.

– Ты что ж, ладно, – неожиданно для себя вздохнула контролёрша. – У самой сын с тюрьмы недавно… Ехай уж.

Гной поехал. За заледенелыми окнами троллейбуса ползли знакомые с детства улицы. Москва, объективная журналистика, волки с муссобитами, Игорёк и сбежавшая невеста вспоминались расплывчато, как быстро выветривающийся из головы сон.

На пропахшей мочой лестничной площадке перед дверью родной квартиры он замешкался: нажать кнопку звонка означало сдаться, навеки забыть о почти уже исполнившейся мечте, перечеркнуть все свои достижения последних месяцев. Низвергнуть самого себя с Олимпа объективной игровой журналистики обратно в мир смертных! Жить обычной серой жизнью, жизнью… читателя.

Гной нажал кнопку дверного звонка.

Сигельдым чорт

Унесённый ветрами игровой журналистики из родного дома, Юрик о возвращении почти не думал – а если и думал, то представлял его себе совершенно иначе. Из Москвы казалось, что Западносибирск будет тесен ему в плечах, все давние обидчики будут посрамлены и унижены, а в кармане будет лежать пачка денег и обратный билет на самолёт, купленный с таким расчётом, чтобы вписаться в дедлайн сдачи очередного номера «Мании страны навигаторов». В эту версию реальности встреча с мамой как-то не вписывалась: об этом Гною было думать неинтересно и он в общих чертах обозначил сам себе, что гражданка Неловко при виде возмужавшего сына разрыдается, схватится за сердце и побежит варить вкуснейший домашний борщ. Его не смущало, что, во-первых, никакого борща мать сроду не варила, а во-вторых, за несколько месяцев даже не попыталась выйти с ним на связь.

Последнее обстоятельство моментально получило объяснение: Елена Борисовна открыла дверь, поморщилась при виде Юрика, развернулась и молча скрылась в квартире. Гной успел разглядеть, что мать заметно беременна.

Дома уже ничего не напоминало о его, Юрика, присутствии: кот исчез, по всем горизонтальным поверхностям были разбросаны мужские вещи, в ванной стояла незнакомая разлохмаченная зубная щетка и лежала забитая густым черным волосом электробритва «Филипс», – в квартире кто-то жил! Гной пошёл в свою комнату проверить, что стало с полной коллекцией «Мании страны навигаторов» начиная с самого первого выпуска, и понял, что комната больше не его, а на месте аккуратных стопок с журналами разбросаны какие-то бухгалтерские талмуды, обрывки распечаток и диски «2Ж: Бухгалтерия». Гной сел на свою бывшую кровать и гулко закашлялся.