Игрушка Белоглазого Чу

– Купить, думаю, не проблема. Вот только пользоваться им кто-нибудь из вас умеет? – не дожидаясь ответа, Руслан продолжил. – Поэтому план действий таков: вызываем скорую помощь, мы с Ильей залезаем в холодильники и периодически постукиваем изнутри. Так вы узнаете, что мы пока еще живы. Врачи штурмует дверь, но вы их не пускаете – говорите, что заклинило, делаете вид, что пытаетесь выломать, имитируете истерику – ничего, подождут. Когда наш стук прекратится, ждете еще две минуты и впускайте реаниматоров. Убеждаете их, что в первую очередь откачать нужно Пузднецова – у него слабое сердце, в холодильнике дольше пробыл, в общем, придумаете что-нибудь – должно прокатить, сомневаюсь, что они с собой больше одного брылятора возят.

– А нас с этой курицей парижской не посадят по обвинению в покушении на ваши жизни? – сопротивляться натиску Шайморданова Валя не стала – знала, что это бесполезно.

– Не бзди, все на себя возьму, как только оклемаюсь.

– А если… – Женевьева шумно сглотнула. Ее черные глаза затуманились от внезапного приступа страха, как будто девушка только что поняла, в какую игру ей предлагают сыграть.

– На все случаи не перебинтуешься, – на щеках Руслана заходили взад-вперед бугры желваков. – Мы с Ильей напишем по предсмертной записке, если что – предъявите, кому следует.

– Божье мой! – Женевьева всплеснула руками, лицо ее из шоколадного переметнулось в землисто-серый цвет.

– Жене, все решено, – Руслан одну руку положил на плечо француженки, второй погладил по голове Валю. Петухова отвернулась, боднув воздух, но Шайморданов успел заметить бриллиантики слез, вспыхнувшие в уголках ее глаз. – Девчонки, на вас вся надежда. Не подкачайте.

– Хорошо, – прошептала Жене, Валя молча кивнула, не понимая за что судьба так к ней жестока – заставляет собственноручно сворачивать шею курице, несущей золотые яйца. Кто после смерти Руслана обеспечит ей такую сладкую жизнь? И вот ведь подлость – она успела настолько привыкнуть к роскоши, что лишившись ее вряд ли надолго переживет Руслана.

– Шестой час, – глянув на сайгачьи черепа, сказал Шайморданов. – Валя, освобождай холодильник – сваливай все на пол, вытаскивай полки. Жене, буди Илью, объясни ему план. А я пока подготовлю предсмертную записку.

Петухова, не сдерживая больше слез, убежала на кухню, где принялась остервенело потрошить холодильник, расшвыривая продукты по углам, разбивая бутылки об пол и топча мягкими подошвами тапочек хрусткие осколки. Вскоре ноги девушки были изрезаны в лоскуты, а растаявший на полу лед превратился в розовую от ее крови водицу, но Валя этого не замечала. Она завидовала женам шумерских монархов, которых заживо погребали вместе с почившими мужьями. Уж лучше так, думала Валя, чем стать дворовой блядью. То, что близость к великому и ужасному Шайморданову, держащему в кулаке целый район, ей не простят, Петухова знала наверняка.

Женевьева с трудом растолкала Пузднецова – Морфей никак не хотел выпускать храпящего и портящего воздух газами Илью из своих липких ладошек. Когда Пузднецов наконец пробудился, понял, кто он и где находится, Жене несколько раз повторила ему план Шайморданова. Усвоив суть, Илья не сильно удивился тому, что Руслан намерен заморозить его тепленьким – чем заканчиваются игры с Шаймордановым, Пузднецов знал не понаслышке. Все люди таскают за плечами собственную смерть, и лишь некоторые, подобные Руслану, еще сотню-другую чужих смертей. Недоумение вызывало только одно – зачем понадобились все эти экивоки с француженкой, театром и рестораном.