Игрушка богатого человека

Но он не мог отвести глаз от фотографии. Все стихии земли, неба и плоти каким-то чудом сошлись воедино в одну восьмую секунды, когда щелкнул затвор объектива, запечатлевшего на фотографии волнующий, чувственный, эротичный и в то же время одухотворенный образ.

А ее лицо… ее лицо… Безмятежное спокойствие и легкая улыбка, невидимая, скорее угадывающаяся. Эти глаза… Огромные, нежные, печальные глаза.

Нэш уронил снимок, словно обжегшись. Он идиот. Кретин. Ему полагалась бы премия. Первый Кретин Америки.

Тихо ворча от отвращения к себе, Нэш повернулся кругом и взял стопку компакт-дисков. Они отправились в рюкзак. В основном это была музыка звезд так называемого альтернативного рока — блистательных падучих звезд, либо уже сгоревших в плотных слоях атмосферы, либо на всех парах летящих навстречу забвению.

Город Чикаго изменился до неузнаваемости. Ему здесь больше не было места. Пожалуй, пора отсюда сматываться. Пора податься в теплые края. Куда-нибудь в тропики, подальше от грязного городского снега. Подальше от такси с их безумными шоферами. Подальше от небоскребов, среди которых он задыхался.

Уехать на юг. Получить работу. Переворачивать гамбургеры на противне в какой-нибудь забегаловке. Работать ночами, а днем валяться на пляже. Жить на пляже. Плевать он хотел на сказки о том, что солнце вызывает рак. Он верил в живительную силу солнечных лучей.

Харли. Ему будет не хватать этого парня. Он будет отчаянно тосковать по Харли. Все дело в том, что он подпустил Харли слишком близко к себе. Он сдружился с Харли, хотя изо всех сил старался этого не допустить. Подружиться с таким парнем, как Харли, слишком просто. Стоит взглянуть на него, и он уже влезает к тебе в душу.

Нэш взял стопку видеокассет и пробежал взглядом наклейки. “Годзилла”, “Годзилла против Кинг-Конга”, “Нападение помидоров-убийц”, “Охотники за привидениями”, “Дети кукурузы”…

“Сара Айви”.

Никуда ему от нее не уйти. Может, у него неправильный подход? Может, не надо избегать ее? Наоборот, ему следует погрязнуть в Саре Айви, перенасытиться ею, и тогда она выпадет в осадок. Тогда он избавится от нее.

Нэш презрительно засмеялся.

Он включил телевизор и видеомагнитофон, вставил кассету, нажал кнопку воспроизведения, а сам плюхнулся на кушетку, вытянул перед собой скрещенные в лодыжках ноги и сплел пальцы на животе.

Замелькали записанные им кадры. Ее выписывают из больницы.

Отлично. Как раз то, что нужно. Ты хотел, чтобы тебе было больно? Будет тебе больно.

Камера сделала наезд для последнего крупного плана. Лицо Сары было белым как мел, глаза казались черными и громадными. Глаза олененка Бэмби. О боже! И почему он решил, что сможет это выдержать?

Ей он тоже позволил подобраться слишком близко к себе.

Голос за кадром рассказывал о нападении насильника. О том, что негодяя так и не нашли, о том, какой заботой окружил свою жену Донован Айви, чтобы помочь ей пережить страшное испытание.

Как мог Нэш так оплошать? Он совсем рехнулся. Потерял голову. Как он мог позволить себе так увлечься замужней женщиной? Тем более что у нее такой заботливый, любящий, преданный Муж?

Нэш следил, как супружеская чета спускается по больничным ступеням, смотрел, как Донован открывает дверцу лимузина перед своей женой. Он что-то сказал ей. Она вскинула на него глаза и тут же отвернулась. Отвела взгляд. Отвела взгляд. Какого черта?

Нэш метнулся к видеомагнитофону, прокрутил пленку назад, вернул Сару и Донована к дверям больницы. Он еще раз просмотрел, как они спускаются по ступеням крыльца. Проследил, как Донован распахивает перед ней дверцу лимузина. Как она поднимает на него взгляд… И отворачивается. Отворачивается.

Он опять перемотал пленку, нашел нужное место и нажал кнопку “Пауза”. Картинка размылась и пропала. Он ничего не мог разобрать.

Нэш вытащил кассету и бросился бегом по коридору в кабинет Харли. Там он включил телевизор и видеомагнитофон, вставил кассету, нажал “Воспроизведение”, потом “Паузу”. На этот раз на оборудовании более высокого качества изображение было ясным: четкая картинка застыла на экране. Мимолетное выражение лица, тщательно скрываемое чувство, на мгновение прорвавшееся наружу. Страх. Страх на лице Сары. Да не просто страх — смертный ужас.

Тело Нэша как будто лишилось костей. Колени у него подогнулись, ничего не замечая и не сознавая, он рухнул в кресло Харли, не в силах оторвать глаз от экрана.

Сара не любила мужа, она смертельно боялась его. Сознание медленно возвращалось к нему, мозг начал работать.

Насильник! Насильник, которого так и не нашли.

Его не нашли по одной простой причине: потому что его не было.

Насильником был Донован Айви.

Нэш припомнил разрозненные факты и начал сопоставлять их.

Медицинская карта Сары. Сломанные кости. Синяк на подбородке. Полисмен, удаленный из города в нужную минуту. За взятку?

Ее истерика на озере в то утро была вызвана не безумной любовью к мужу или опасением, что он вдруг узнает о ее маленькой эскападе на стороне. Вернее, опасение-то у нее было — в этом не могло быть сомнений. Но не потому, что Сара его любила. Она боялась, что он расправится с ней.