Игрушка богов

Совсем незаметно солнце перевалило за точку зенита и покатилось к горизонту, а небо затянулось редкими облаками. Поднялся встречный ветер, и прежде ровная гладь озера стала напоминать поверхность стиральной доски. Волны были отнюдь не гигантскими — сантиметров двадцать в высоту- но лодку раскачивали исправно и немного затрудняли продвижение вперёд. Пока что они доставляли только небольшие неудобства, но не стоило забывать, что в достаточно большом водоёме сильный ветер легко мог бы сотворить шторм в миниатюре. А для небольшой лодки с низкими бортами это уже представляло серьёзную опасность. Самодельное судно в мгновение ока наберёт воды и пойдёт ко дну, как утюг, а вот пассажирам добираться до берега придётся очень и очень долго.

Конечно, два сменяющих друг друга гребца существенно увеличили скорость передвижения, чему существенно способствовало их дурацкое состязание в выносливости. Собственно говоря, именно для этого Курц его и затеял. И именно по этой же причине Себастиан поддержал его и всё ещё продолжал в нём участвовать. Просто говорить об этом вслух они считали ниже собственного достоинства. Вместо этого, и один, и второй предпочитали зубоскалить и отпускать в сторону друг друга ядовитые замечания по поводу и без. Вспышка раздражения Тимура заставила их ненадолго умолкнуть, но через некоторое время всё вернулось на круги своя. К счастью, физический труд выматывал достаточно сильно, чтобы вскоре гребец переставал реагировать на своего сменщика и отвечал лишь по инерции. Сей факт немало радовал Тимура. В противном случае, почти пять часов, прошедшие с момента встречи с Эзекилем, серьёзно сказались бы на его душевном равновесии и способности рассуждать.

Тимур, сидя на корме перед только что сменившимся Себастианом, как и обычно устроившимся на дуге на днище, вяло жевал полоску вяленого мяса и думал. Вспоминал все события, приключившееся с ним за последние дни, и всё, что сумел разузнать. Пытался представить себе цельную картинку, происходящего на Наутике. Информации отчаянно не хватало, и картинка получалась слишком размытой и туманной, в ней не хватало огромных кусков, но кое-что вырисовывалось достаточно отчётливо. Особенно в свете последнего разговора с Эзекилем и подключению к терминалу.

Например, стало абсолютно очевидно- всемогущий хранитель не может распоряжаться большинством систем станции. Почему так происходило- неизвестно. Скорее всего, Эзекиль страшился открывать своему слуге- наместнику- подлинную мощь станции, но могла быть и иная причина. Какая- неизвестно, но, должно быть, достаточно веская. Ведь овладей наместник управляющими системами станции по-полной, и тогда ничто не смогло бы спасти драконов от окончательного истребления в течение нескольких минут. Станция нашла бы их где угодно, в какой угодно степени активности и просто спалила бы их. Это было несложно- она неусыпно следила за своими созданиями.

Второе, что занимало Тимура, — Диана. Каким-то образом она вступила в связь с терминалом Эзекиля и сумела его разблокировать. Вещи, непонятные и просто недоступные для понимания образованного и развитого человека с Земли, были для неё совершенно естественны. Она была такой с рождения, а точнее с момента, когда в её тело проникли медиаторы, связав её со станцией. По какой прихоти механизм древних вдруг пожелал делегировать неразумному ребёнку такие огромные силы и почему сразу после этого бросил её, беспамятную, на произвол судьбы- вопрос крайне занимательный, но Тимур, в момент прикосновения к истине, даже и не пытался найти на него ответ. О чём очень сильно жалел.

Одно теперь было ясно наверняка, и полностью подтверждало догадки хранителей- рождение Дианы не случайность, не ошибка и не аномалия. Имелась причина, по которой станция создала её такой, какой она была, поместила её вдали от себя и дала ей способность скрываться от Эзекиля. Причина простая и очевидная, но, в силу невежества, для разумения Тимура пока недоступная. На этот счёт можно было построить сотни предположений и теорий, и какая-нибудь из них обязательно окажется верной, но гадание никогда не приведёт ни к чему хорошему. Уверившись в чём-то одном, разубедить себя порой бывает сложно. А иногда и невозможно.

Гораздо важнее другое- как быть дальше? Что делать по прибытию в Йонбен, теперь, когда Эзекиль предупреждён и напуган? Теперь, когда он сам признался, что недооценил опасность, исходящую от направляющихся к нему людей? Вряд ли он будет просто сидеть и ждать. К их встрече подготовятся. Теперь всерьёз. Оставалось лишь надеяться, что хитроумный Курц, старательно прикидывающийся простаком, продумал этот вариант заранее. Впрочем, излучаемая им уверенность как раз на это и указывала.

Курц бросил грести, скинул куртку, положил её рядом с собой.

— Что, уже выдохся? — тут же спросил Себастиан.

Удостоив священника презрительным взглядом, Курц стянул через голову кофту, пристроил её поверх куртки. Отстегнул от запястья кинжал, положил его рядом и снова взялся за вёсла.