Игрушка Дьявола

Я была бы, наверное, согласна терпеть всё это ещё несколько часов подряд, лишь бы он больше ничего другого не стал со мною делать, но… В том-то и дело. Этой изощрённой прелюдии вскоре наступил свой логический финал, в тот самый момент, когда Дьявол поднялся надо мной, усаживаясь удобнее между моих ног. Как какой-то языческий жрец или шаман в исключительно торжественной позе, тут же потянувшись за забытым всего на несколько минут ножом, чтобы наконец-то завершить начатый им до этого чёрный ритуал жертвоприношения.

– Знаю-знаю. Ты как и большинство, очень боишься порезов и ножей. И это правильно. Не всем нравится физическая боль, но и не все способны получать удовольствия от игр с ножами. Вернее, не знают, как.

И он всё-таки сделал то, чего я больше всего боялась. Прикоснулся холодной сталью к моей промежности, надавив именно острием лезвия на внутренний шов джинсов именно там, где находились самые чувствительные и интимные точки моего женского естества.

Естественно, меня пробрало вымораживающим ужасом и куда более шокирующими ощущениями от заскользившего по половым складочкам и клитору остро заточенного клинка. И, естественно, никакого удовольствия я не получила, пусть и не почувствовала той же ожидаемой боли.

– Тише-тише! Лучше не дёргайся и уйми дрожь. А то мало ли.

Слава богу, длилось это не так уж и долго, всего лишь до того момента, как он довёл ножом по не менее чувствительной линии лобка к поясу джинсов, а потом вдруг переключился на блузку. Только он не стал вести по ней ножом. А просто взял и… начал распарывать прямо по центру, от самого подола и до выреза неглубокого декольте…

_______________________________________________

[1] Шкуросъёмный нож или скиннер (от англ. skin «кожа, шкура») – особый нож для разделывания туши животного (домашнего после забоя либо охотничьего трофея). По-английски слово skinner обозначает также профессию человека, выполняющего этот вид работ.

***

Казалось, я ощущала треск ткани каждой порой и клеточкой своей кожи, всеми внутренностями и даже в костях. И с очередным пройденным мгновением сходила с ума всё больше и больше, всё больше убеждаясь, что это не сон. Я совершенно не сплю, и этот огромный Дьявол действительно режет на мне одежду остро заточенным НОЖОМ! Ещё и посматривает мне в лицо с хищным прищуром, то ли проверяя, не закрыла ли я глаз, то ли считывая для полноты недостающих ему ощущений мои ответные эмоции и страхи. А с такой паникой, какой меня крыло в эти сумасшедшие секунды, наверное, проще скончаться или свихнуться.

– Когда-нибудь, я обязательно покажу тебе все неоценённые простыми смертными возможности, каких реально можно добиться во время игр с ножами…

Он должно быть шутит или просто надо мной издевается, лишь бы заполучить нужного для его чёрной сущности эффекта на мою незамедлительную реакцию. Он не мог говорить этого всерьёз. Когда-нибудь? Это ведь не об неопределённом будущем, ведь так?..

– Тчшш. Хорошая девочка. Главное, не забывай. Этот нож очень острый.

Да уж точно. В этом я успела убедиться на все сто. Особенно, когда он разрезал, будто мягкое масло, тугую ткань лифчика и… теперь ласкал плоской стороной ножа одно из полушарий груди, враз онемевшей от прохладного воздуха комнаты и более холодного прикосновения бездушной стали. Но я всё-таки чуть не дёрнулась, задрожав ещё сильнее, когда её остриё вжалось в мой сосок и с мнимой нежностью надавило на чувствительную вершину.

– Могу пообещать прямо сейчас. Это будет незабываемо… – ещё и с обязательной хрипотцой в понизившемся едва не до утробного рычания голосе, перед тем как разрезать на мне лямки бюстгальтера с плечевыми швами на блузке (вернее, на той тряпке, что от последней осталось).

И то, что это будет незабываемым, я нисколько не сомневалась, поскольку оно таким уже стало не минуту и не две назад. А теперь лишь наращивало свои безумные обороты с каждым последующим действием этого монстра, с каждым слетаемым из его уст словом и оставляемыми им на моей коже невыносимо осязаемыми прикосновениями. И чем дальше он творил свои шокирующие бесчинства, оголяя меня подобно искушенному эстету-садисту лоскут за лоскутом (и, наверное, не только одно тело), тем явственнее проступали происходившие с ним изменения – в пугающем выражении лица и в прожигающем насквозь черном взгляде. Тем сильнее холодело в груди моё сердце вместе с рвущейся на волю душой, и ещё больше отнимались конечности, превращая меня окончательно в полуживой труп.