Игрушка Дьявола

Я всё равно ни черта не вижу. Тупо что-то делаю на чистых рефлексах. Хочу растоптать его ко всем херам собачьим, но босыми ногами это сделать практически нереально. Может лишь пяткой долбануть по экрану и оставить на его поверхности едва заметную вмятину с паутинкой треснувшего стекла.

— Юль, бога ради! Хватит! Телефон-то тебе чем не угодил? Да что с тобой?.. Перестань! А ну-ка!..

Вероника оказывается рядом всего через несколько секунд после моего нежданного срыва и оттаскивает куда-то в сторону подальше от айфона. Хотя я и пытаюсь вырваться, но сил у меня, как вскоре выясняется, уже не осталось. Меня всё-таки прорывает на истеричное рыдание. Хочу и пытаюсь закричать, но ничего не выходит. Боль внутри такая, что стягивает удушливой плёнкой и глотку, и лёгкие. Скорее, что-то выдавливаю из себя сиплое и неразборчивое, пока меня складывает пополам, притягивая к полу и лишая последних сил.

Не знаю… Не помню…

Мне просто больно… дико больно… Даже не понимаю отчего и почему… Где я? Что со мной? Какого чёрта я всё ещё дышу и живу?.. Со мной ещё никогда такого не было… Никогда! Чтобы настолько больно! Будто из меня только что вырвали не только сердце, но и все внутренности… Или отобрали самое ценное, благодаря чему я всё это время жила, чем дышала и из-за чего существовала… А теперь… Теперь это и не я вовсе… А отупевшая оболочка, которая только и может, что хрипеть, завывать от рыданий и биться головой об стенку.

Правда, мне не дали сделать даже этого.

— Да ты ж моё горюшко разнесчастное! Неужели…

В какой-то момент я частично прихожу в себя, начиная соображать хоть как-то и понемногу. И в то же время обнаруживаю себя сидящей на полу… в объятиях Щербаковой, которая пытается меня укачать, как маленькую девочку, ласково придерживая мне голову ладонями и даже поглаживая по затылку и шее.

— Ну всё! Тише. Тш-ш. Если бы я знала, что у тебя всё так серьёзно… Но похоже, Воробушек, ты теперь попала, что называется, по полной. Так сорваться можно лишь по нескольким причинам. Либо когда едешь кукухой, либо при потере близкого тебе человека, либо… когда тебя бросает безумно любимый тобою мужчина.

* * *

Щербакова всё врёт! Врёт! ВРЁТ! Всегда врала и будет врать до самой гробовой доски! Для неё это то же самое, что дышать или попить водички.

Тогда откуда весь этот ужас? Почему мне так нестерпимо больно? До сих пор! Я же уже приняла решение. Мне должно было хоть немного полегчать, хотя бы от осознания, что этот кошмар скоро закончится, и мне больше не придётся смотреть в лицо этого треклятого Дьявола! Слушать его невыносимый голос. Чувствовать его сминающую близость и все его грёбаные прикосновения! Растворятся в нём, совершенно не понимая, как и из-за чего… почему я не могу сопротивляться ему физически, хотя должна это делать как никто другой! Я же его ненавижу! Он же насильник! Садист! Для него женщины — лишь куклы. Игрушки, с которыми он играется по наплыву желаний или непреодолимой тяги кого-нибудь из них унизить и растоптать, опустив до уровня половой тряпки.

Мне же было так легко избавиться от чувств к Увалову. Я даже тогда сама не поняла, как и почему вдруг перестала чувствовать к этому подонку всё то, что так наивно именовала любовью, привязанностью и эмоциональным притяжением. Словно всю эту мнимую иллюзию просто взяло и чем-то обрезало. Или же она банально отвалилась, причём совершенно безболезненно. Будто никогда этого влюблённого сумасшествия никогда и не было. Или оно попросту испарилось, как испаряются в небытие любые сны, в которых иногда тоже сняться сильные эмоции и потрясения. А тут…

Чем настойчивей я пытаюсь отделаться от сводящих с ума мыслей и противоречивых к Арслану чувств, тем больнее мне становится. До остервенелого желания заорать, сделать что-нибудь неконтролируемое, заглушить эту долбанную боль физической — переключить умирающее с телом сознание на неё. Потому что мне действительно казалось, что я подыхаю. Очень медленно, но реально умираю, ощущая с каждым пройденным часом, как это безумие точит мою сущность, сосёт из меня силы и даже, наверное, кровь. Иначе, как ещё назвать эту пугающую слабость, граничащую с физической парализацией — эти периодические срывы от нескончаемых болевых разрядов по сердцу и рассудку?.. Они же буквально меня убивали. Потому что не останавливались. Их некому было остановить!

— Я хочу уехать отсюда! Сейчас же! Он не имеет никакого права меня здесь держать! Это незаконно!.. Где он? Я должна ему сказать всё в лицо!..

— Скорей всего, решил остаться в городе на несколько дней. Он частенько так делает, когда испытывает острую тягу выгулять своего зверя, как говорится, до потери пульса. Только у тебя навряд ли так просто получится отсюда уехать. Он мог отдать распоряжение не выпускать тебя из имения без его прямого разрешения или согласия. Но, поскольку он отключил все свои телефоны…