Игрушка Дьявола

— Я что, теперь должна ждать, когда он там нагуляется, наблядуется и только после просить у него разрешения покинуть его дом? По-другому никак нельзя? Только обязательно глядя в его сытую физиономию и снова выслушивая все его бредни, почему он не хочет меня отпускать?

Какая идиотская ирония судьбы. Именно та, с кем бы я меньше всего хотела видеться, говорить, да и просто случайно где-то пересекаться, по сути, стала моим единственным связующим звеном с внешним миром. Той, кто не просто хотела избавиться от меня (вернее, вышвырнуть из жизни Арслана на веки вечные), но и действительно, кто мог помочь мне, пусть и не от чистого сердца, но хоть в чём-то. Что она и старалась показательно делать все эти дни, нашёптывая мне на ухо свои коварные замыслы и подталкивая к нужному ей решению.

Конечно, я не верила ей. Конечно, здраво понимала, чего на самом деле она добивалась. Но разве теперь я и сама не желала того же? Наконец-то сбежать отсюда! Навсегда! Чтобы больше никогда не видеть ЕГО! Чтобы он не смог до меня опять добраться и превратить в безвольную игрушку или одержимую им сучку.

Если я сумела избавиться от чувств к Увалову, значит, сумею вырвать из себя и этого бездушного монстра! Только на вряд ли у меня это получится, если я и дальше буду сидеть затворницей в его доме. Поскольку, как самым настоящим адом это и не назовёшь. Мечтать сбежать отсюда и одновременно ждать возвращения Арслана. Желая снова посмотреть в его лицо, в которое я ткну эту грёбаную видеозапись, требуя в ответ не одни лишь идиотские объяснения, но и прощение за всё-всё-всё, что он со мной сделал! И даже этого мне будет мало!

И не могу я его любить! Это НЕВОЗМОЖНО! Любовь не такая! Она не причиняет столько боли! И не толкает на безумные поступки. Как и не сводит с ума, то обвиняя главного виновника моих мучений во всех смертных грехах, то наивно пытаясь найти ему какие-то ещё более сумасшедшие оправдания — убеждая в том, что только ему подвластно меня успокоить. Что он единственный знает всю правду, а Щербакова просто врёт. Если я не могу определить по этой чёртовой видеозаписи, когда именно она была сделана (вчера или сто лет назад), он-то должен знать наверняка. Или я всего лишь пытаюсь себя обмануть? Хочу уверовать в верность человека, который никогда мне в этой верности не клялся и уж тем более, никогда не признавался мне в любви? Тогда, где его сейчас носит? Была бы я ему не безразлична, разве бы он стал меня бросать одну в таком состоянии на столько дней?

— Честно говоря, я вообще не представляю, как он себя поведёт. Ему же, в сущности, плевать на то, чего ты хочешь или что чувствуешь. Это же, по сути, как наркотик. Когда распробуешь и подсядешь на него, хрен потом так просто слезешь. А ты ведь такая лёгкая добыча, с нужным личиком и с теми характерными показателями, какие подходят для него, ну просто идеально. Тематики они же… немножко того. От любимых игрушек едва ли станут добровольно отказываться. А вся та лажа с БДР — чисто для отвода глаз, чтобы кто-то и вправду уверовал в адекватность всех этих неизлечимых психопатов. У воров ведь тоже есть свои жёсткие внутриворовские законы. Только эти “законы” не делают их менее опасными преступниками, а их преступления менее тяжкими в глазах обычных, как мы, людей. Я уже молчу о том, что Арслан может лишь по одной своей прихоти запереть тебя в подвале, где начнёт вытворять с тобой всё, что только ни пожелает его чёрная душонка. Вот тогда ты действительно хрена с два сможешь что-нибудь предпринять в ответ.

Не думаю, что я так уж сильно испугалась озвученных Никой перспектив моему ближайшему будущему. Я прекрасно понимала, что она банально перегибала палку и намеренно меня кошмарила. Но ведь и дыма без огня, как говорится, не бывает.

— Думаешь, он меня не отпустит?

— Если ты до сих пор сидишь взаперти в его имении, с самой натасканной на весь окружающий нас посёлок охраной, ответ напрашивается сам за себя. Так что тебе не просто нужно отсюда сбегать, а, желательно, сразу садится на поезд или самолёт и прямиком до дверей отчего дома. Оттуда ему уж точно не хватит смелости тебя увозить насильно. К тому же, понадобится ещё какое-то время, когда до него наконец-то дойдёт, где ты, или когда тебя найдут его люди через сыскные агентства. Да и кто его знает? Может он всё-таки успокоится? Поймёт, что ты была для него временной блажью и что тебя, на деле, очень легко заменить кем-то более подходящим?

Уточнять, кто же был этот подходящий на моё место кандидат (точнее, кандидатка), я не стала. Тут и без переводчика ясень пень, о ком именно говорила Щербакова. О себе любимой. Иначе, с какого перепугу ей приспичило так долго и назойливо стелиться передо мной мелким бисером?

— И как же мне отсюда сбежать, если, как ты сама сказала, здесь самая натасканная охрана?