Игрушка для драконов

Я открыла глаза и онемела от восторга. Высокая причёска открывала шею и делала меня хрупкой и беззащитной, но одновременно и элегантной.

— А она не рассыплется? — затаив дыхание, спросила я.

— Смотря, что будете делать, — мрачно заявила карлица, складывая инструменты в саквояж. Сердито щёлкнул замок. — На ночь лучше расчесать. Если не хотите иметь колтун наутро.

На мои благодарности и заверения в восхищении талантом, мастерица лишь хмыкнула, но во взгляде, кинутом ей напоследок, читалось удовлетворение и гордость за проделанную работу.

Времени оставалось немного. Только чтобы одеться и припудриться. Платье было такого покроя, что я не нуждалась в посторонней помощи. Выполнив последние приготовления, я расправила шёлковые складки и накинула на плечи полупрозрачный шарф, чуть прикрывающий вырез на груди. Всё-таки близилась осень, на террасе будет прохладно.

И только тогда позволила себе посмотреть в зеркало. Серебряная поверхность отражала красивую девушку, в глазах которой застыла неуверенность. Нет, так не годится. Едва я успела придать лицу светское выражение лёгкой заинтересованности с большой долей равнодушия, как за мной пришли.

Глава 17

Я немного волновалась, но не хотела этого показывать. Почему-то у меня было предчувствие, что предстоящий ужин будет больше походить на допрос, чем на милую светскую беседу. Впрочем, и в том, и в этом опыт у меня был невелик.

Рикард почти никогда не ужинал со мной. Ни до замужества, ни тем более после. Кеннет, напротив, часто звал меня составить ему компанию в столовой. Однажды я приняла приглашение, не ожидая подвоха, хотя должна была понимать, что главным блюдом окажусь я сама. Виктория и Рикард куда-то отлучились, так что отказывать формального повода не было. К тому же я опасалась, что в этом случае кузен Рикарда явится ко мне проведать заболевшую родственницу и справиться о самочувствии.

Едва приступив к еде, Кеннет обворожительно улыбнулся и спросил, люблю ли я куропаток. Я честно ответила, что пробую их впервые, дома мы больше предпочитали мясо молочных бычков. Драконы же ели в основном птицу и вообще слыли гурманами.

— Мясо у них нежное, — продолжил кузен мужа, расправляясь с очередной костью. — Важно, чтобы приготовили именно молодняк, который ещё не вошёл в полный расцвет сил. Иначе вкус будет совсем иным.

И посмотрел так откровенно, что я почувствовала себя той самой птицей, разделанной на тарелке.

Следующие полчаса я думала, как бы под благовидным предлогом уйти в свою комнату, и почти не притронулась к еде. Что не осталось незамеченным.

— Тебе больше по душе южные вина Эскарола? — улыбнулся Кеннет и протянул мне бокал, до краёв наполненный янтарной жидкостью. Я пригубила, только бы не смотреть в голубые глаза мужчины напротив. В них отражался пожар, который вскоре, я это понимала, передастся и мне. Я уже чувствовала, как между нами пробегают искры. И билась, словно рыба в сетях, в тщетной попытке отдалить неизбежное. Но оно накрыло меня с головой, как корабль бурной волной.

Кеннет отбросил салфетку и, не сводя с меня глаз, взял за руку. Я почувствовала электрические искры, побежавшие по моей коже, свет вдруг стал меркнуть, тело откликнулось на зов. В следующую минуту я обнаружила себя на столе с широко разведёнными ногами, с радостным стоном встречающую ласки чужого мужчины. Всей душой я ненавидела его за ту силу, которую он бесстыдно применял, чтобы подчинить моё тело.

— Скажи, что хочешь меня, — самодовольно улыбнулся Кеннет и провёл пальцами по внутренней поверхности моего бедра. Я застонала, но не хотела проигрывать, хотя и подозревала, что вскоре сдамся.

В тот раз кузен Рикарда не стал дожидаться капитуляции и резко ворвался в меня, причиняя сладостную боль, от которой темнело в глазах. Наш вздохи заполнили столовую, проникая сквозь щель под дверью в каждый укромный уголок дальних комнат. В воздухе запахло сладостью ванили и пряностью лесных трав. Я видела бусинки пота, выступившие на лбу любовника, я разделяла его звериную похоть. Была его женщиной, его страстью и одновременно пленницей. Жар чужого Дара подавил мою волю, смял достоинство и попрал всё то, чем я ранее гордилась: чистоту и гордость.

— А теперь пошла вон, — переводя дух после яркой разрядки, произнёс Дракон, и в голубых глазах отразилось брезгливость. Я понимала, что он хочет наказать меня за строптивость, но всё же готова была разрыдаться от унижения. Тот, чьё семя я только что с радостью приняла, гнал меня прочь, точно приблудную собаку.

А назавтра всё повторится вновь. Будет звон бокалов, и двое мужчин, которые делят меня между собой как вещь, даже не соревнуясь за первенство, станут отпускать комплименты и гладить по обнажённой коже. Я принадлежала обоим и никому в отдельности. Почти добровольный участник постельных утех, назначение которого стать сосудом для продолжения рода, но в отличие от многих других замужних женщин меня лишили права знать отца своего ребёнка.

Эти воспоминания нахлынули на меня вновь именно сейчас, когда я отправилась на ужин, обещавший пройти в совсем иной тональности.