Игрушка для императора

Я боялся. Всесильный варркан, не раз спасавший мир от злобных тварей, боялся. А почему бы и нет? Вся история варрканов говорит о том, что ни один из всех известных мне варрканов, прошлых варрканов, не заканчивал жизнь свою от старости на скамейке в саду под раскидистыми ветвями яблони. Или чего хуже, на койке с металлической уткой под одеялом, и под неусыпным оком ворчливых милосердных старушек.

Варркан всегда умирал на поле боя. Это самая лучшая смерть. От меча ли, от юркой стрелы, от клыков злобного монстра. А чем я лучше? Ничем. И что-то подсказывало мне, что если я сделаю хоть один неверный шаг, то закончу варркановскую жизнь в темноте, которая раскрывается в данную минуту передо мной. Но ждать чего-то другого? Стоит ли?

- Ты тоже боишься? - шепотом спросила Оливия, уловив страх.

Я неопределенно покривлялся, стараясь всем свои видом показать, что мне все не почем. Но потом передумал и признался:

- Боюсь. Не нравиться мне это путешествие. С самого начала не нравится. Аж волосы дыбом встают.

Оливия встала на цыпочки и постаралась пригладить мои волосы, которые действительно стояли дыбом. Ничего у нее не получилось.

- Брось, Оливия. Не на свадьбу идем. Давай-ка лучше приготовимся.

Приготовления много времени не заняли. Освободить оружие от чехлов. Проверить узелки и застежки на одежде, наложить на себя пару другую оберегающих заклинаний. От дурного глаза, от стрелы дуры, от слепоты невидящей.

Попрыгав на месте и убедившись, что все давно и так хорошо, а все эти как бы необходимые приготовления лишь попытка оттянуть время, я махнул девчонке, показывая на стену из темноты.

- Пока ничего не проясниться, держи меня за руку. Крепко держи. Не хватало, чтобы ты еще потерялась. Поняла?

- Я не маленькая, - фыркнула Оливия, но за руку вцепилась так, что я подумал о том, что будет проблематично в нужное время освободиться от крепких тисков недевичьего рукопожатия, - Так мы идем или будем топтаться на месте и ждать, пока небо обрушиться на наши плечи?

Красиво сказала, нечего сказать. В девочке пропадает дар. Но, вздыхай, не вздыхай, а она права.

Стиснув зубы и прищурив на всякий случай глаза, прикрыв кулаком лицо, а вдруг опалит неведомым жаром, я шагнул вперед, чувствуя, как девчонка, не желая отставать, ступила вровень со мной.

- Кошмар-то, какой!

Голос Оливии звучал так, словно находились мы не в папином замке, а в гигантской пещере, с бесконечно далекими стенами и сводом.

С глазами моими ничего не случилось, и я позволил приоткрыть их на полную природную ширину. Впрочем, открывай, не открывай, все равно, кругом одно и тоже. Непроглядная, звенящая темнота, не позволяющая даже разглядеть кончика собственного носа. А это достаточно близко, надо отметить.

- И куда нам теперь? - девчонке не терпится встретиться с собственным братцем и заодно с Императором. Кстати, это его как раз штучки.

- Пошли вперед, пока не упремся во что-нибудь.

Минуты две мы потолкались, разбираясь, где находиться "перед". И толкались бы дальше, если бы нам не помогли. Я как раз шепотом убеждал Оливию, что идти нам следует "туда", а не "туда", как советовала она. Дискуссия была в самом разгаре, когда совершенно с иной стороны, где было и мое и Оливии "туда", раздался плаксивый мальчишеский голос, больше похожий на предновогоднюю песню оборотня, заблудившегося на покинутом кладбище:

- Сестра-а!!!

- Ой, мамочки! - вспомнили мы вместе с девчонкой наших родственников и одновременно присели. Лично я присел, чтобы отразить любое вероятное и возможное нападение. Но ничего сверхъестественного не произошло. Никто на нас не напал, только пожалуй темнота стала еще темнее, хотя куда уж дальше ей.

- Сестра-а! - раздался новый зов, по которому я более точно определил направление, по которому мы должны были идти. Будь я один, конечно, я бы лучше потерял немного времени и сделал бы небольшой крюк, но рядом находилась без пятидесяти пяти минут королева, поэтому хотелось выглядеть более мужественно. Хотя бы на ощупь.

- Это он? - шепот Оливии стал таким тихим, что мне пришлось слегка додумать фразу, чтобы понять, о чем и о ком спрашивает девчонка.

- Собственной персоной, - кажется, я только пошевелил губами, но Оливия больше не переспрашивала, а значит все и так поняла.

- Пошли? - спросил один из нас.

- Ну, давай, - тут же согласился другой.

И мы медленно, то и дело корректируя направление движения согласно последним координатам голоса вопрошающего о сестре, тронулись в путь.

Голос отличался завидным постоянством. Он повторял только одно слово: - "Сестра", - причем с каждым разом протяженность его становилась все больше, а загробность все хуже. Изредка зов прерывался душераздирающим криком, от которого лично у меня кровь становилась на цыпочки и кусала от жути ногти. Про Оливию и говорить нечего. Ее рука сжимала мою ладонь с усилием двадцати тонного пресса.

Иногда голос прекращал тянуть волынку и срывался на многократное быстрое повторение уже известного слова. Выходило совершенно нестрашно и навевало некоторые, даже веселые мысли о нездоровом мозге.