Игрушка для мажора

И всё же мне пришлось признать, что кое-что придётся дать ей и мне самому; в периметре у подростков нет… да там вообще ничего нет, а меня это не устраивает. Во-первых, Варя будет жить в моём доме, а я не хочу слышать в свой адрес всякую хрень про то, что мой аккомодант выглядит как бомж с окраины — значит, её нужно одеть; во-вторых, я не собираюсь постоянно бегать и искать её, поэтому придётся подарить ей телефон — желательно со скачанным приложением, которое позволит мне следить за тем, где её носит: не хочу сюрпризов в виде встреч девчонки с Калугиным. Но заниматься этим всем в одиночку вообще не вариант — я не стану шататься по торговому центру в поисках женских шмоток. Мать точно не согласиться делать это ради какой-то девчонки с периметра, а из знакомых женского пола у меня только одна — больная на всю голову Эвелина.

К несчастью, выбирать не из чего.

Прихватываю лист, где указаны мерки Вари, и впервые в жизни звоню своей «родственнице»; перед тем, как озвучить причину звонка, мне приходится выслушать тонну соплей и визгов по поводу того, что она «тоже скучала», рада меня слышать и знала, что я позвоню. Подавляю рвотный рефлекс, а вот презрение, когда это зарвавшееся от самомнения чучело садится в салон моей машины — прости меня, малышка… — сдержать не могу.

И ещё: после четырёх часов шатания по торговому центру я понял только одно — рот у неё не закрывается вовсе.

С квадратной головой я возвращаюсь домой к восьми вечера, очень и очень грубо отказавшись везти Эвелину домой — достала; все купленные шмотки закидываю в комнату Вари — пусть сама с ними разбирается — а вот телефон прихватываю с собой: сначала нужно настроить приложения. Я сразу забиваю в память свой номер и на всякий случай номер отца — мать без царя в голове, на неё всё равно положиться нельзя. После этого иду в душ, ужинаю на кухне — просто сметаю всё, что попадается под руку — а после заваливаюсь в своей комнате на кровать. Сил нет вообще ни на что, потому что грёбаный шоппинг явно придумали женщины, которые хотят свести нас с ума, но сделать это незаметно и максимально садистским методом.

И я снова злюсь на девчонку, потому что, что бы я ни делал — всё ради неё.

Да, я хочу опустить её, но при этом добиваюсь, чтобы она жила в моём доме, провожаю её бестолковую голову, гуляющую по периметру в одиночестве, а теперь окончательно докатился: покупаю ей тряпки — и с кем! Я бы лучше застрелился, чем провёл хоть секунду наедине со своей «сестрой», но из-за Вари пришлось её терпеть…

Ну, ничё, это всё мы в список зверств запишем и потом припомним — в десятикратном размере, как папочка сказал.

Переворачиваюсь на живот и отрубаюсь, усмехаясь в подушку оттого, что с завтрашнего дня кое для кого жизнь лихо поменяется — не в лучшую сторону.

8 августа 2019 года, четверг

— Ярослав! — слышу громоподобный рык отца сквозь сон и как-то на автомате вскакиваю с постели. Чёрт, такого подъёма я точно не ожидал. — Какого хрена ты всё ещё спишь?!

Механически бросаю взгляд на часы.

— Ну да, уже ведь целых восемь утра… — недовольно ворчу. — Я чё, жизнь проспал? Чем ещё я должен заниматься в такую рань?!

— Попридержи язык, мальчишка, — хмурится отец, но если он хотел меня напугать, то не засчитано: может, я чуток удивлён, но хрена с два напуган. — Одевайся и едь в периметр — заберёшь девочку, и пусть её обучают: до начала учёбы в институте осталось всего ничего.

— Это настолько срочно, что не могло подождать ещё пару часов?

— Прививать тебе чувство ответственности лучше начать пораньше, — хмыкает родитель. — Может, хоть с ней ты научишься думать прежде, чем что-то делать.

С кем это с ней? С Варей, что ли? Не сдерживаю смешок: чему можно научиться у дикарки[1]?

— Её саму нужно учить — ты сам сказал.

— Разговор окончен. У тебя на сборы двадцать минут.

Закатываю глаза и снова злюсь: опять всё крутится вокруг неё.

Грёбаный центр вселенной.

Натягиваю первые попавшиеся джинсы, белую футболку и кроссы; умываюсь, потому что на душ нет времени, и спускаюсь вниз — сразу в гараж: перекушу позже. В периметре стараюсь особо по сторонам не смотреть — после посещения этого места и так хочется неделю скоблиться под душем. Ещё на подъезде к нужному дому подозрительно щурюсь: здесь точно ни у кого не хватило бы денег на ту серебристую тачку, что стояла сейчас перед Вариным домом. А когда перевожу взгляд на крыльцо, чувствую, как в висках запульсировало от злости, потому что девчонка сидела на ступеньках, доверчиво прижавшись к груди Калугина, который обнимал её — и меньше всего это было похоже на дружеское объятие. Внутри что-то громко щёлкает, и мне хочется просто выскочить из машины и отшвырнуть этого мудака прямо в его тачку. Но вместо этого я как-то справляюсь с гневом и растягиваю на губах победную ухмылку: он может обнимать её сейчас, сколько влезет, потому что после того, как Варя сядет в мою машину, его права на мою девчонку закончатся.

А уж я постараюсь, чтобы он об этом не забыл.

Варя замечает мою машину и испуганно бледнеет.