Игрушка для Шакала (СИ)

Одаевский отвернулся к окну. Его рука спокойно лежит на сидении. Красивая мужская рука с длинными пальцами. Я знаю, какая в ней сила, и это будоражит. Так, будто пальцы мужчины уже коснулись моего бедра. Странные ощущения, непривычные. Внутри сжалась пружина, натягиваясь все сильнее, она грозит разжаться в самый неподходящий момент. И тогда меня разорвет на части от всех «нет», которые я сказала себе за последние несколько дней. Хочется прикоснуться к мужчине. Но я не делаю этого. А все потому, что я, вот же черт! гордая наследница Аралова. И, конечно, не могу позволить себе слабость.

Машина остановилась, а мне пришлось очнуться и вернуться в реальность. Привычным жестом Одаевский распахнул передо мной двери, машинально подал руку. На мгновение наши взгляды встретились. В черных омутах разгорелось пламя, с трудом сдерживаемый огонь, который я видела в глазах мужчины уже не раз. Знать бы еще, что он означает?

И все бы ничего, но меня обдало током, стоило только нашим пальцам соприкоснуться. Неужели, так теперь будет всегда? Нет, это наваждение, и однажды оно пройдет.

— Без глупостей, принцесса, — прошипел мужчина мне на ухо. — Будь умницей, и все будет хорошо.

«Как собаку, дрессирует», — пронеслось в голове и погасло.

Обхватила его локоть, как самая настоящая невеста, у которой есть все права на мужчину. И снова ощутила себя в коконе, которым меня незримо окутывает всякий раз, когда Одаевский так близко. Если он враг, то почему рядом с ним так тепло и безопасно?

Весь вечер я ломаю голову над этим вопросом. Пока, оказавшись возле стола с закусками, не замечаю красивую женщину в ярко-малиновом платье. Я и раньше видела ее. Такую трудно не заметить, очень яркая и запоминающаяся внешность. Иногда мне казалось, что она наблюдает за мной. Но, быть может, это просто моя фантазия разыгралась от бесконечного пережевывания жвачки под названием «кто еще хочет меня убить?».

— Не надейся, — вдруг заговорило это чудо в красном, — он быстро наиграется.

Я чуть опешила от ее слов, не врубаясь, о чем она.

— Вы это мне, простите? — переспрашиваю.

— Тебе, дорогуша, — проворковала женщина. — Ты же не думаешь, что сможешь получить его? Одаевский никогда не отличался постоянством. Поверь мне, я точно знаю.

И она нагло мне подмигнула. Только, вместо расположения, я ощутила такую обиду, будто, кто-то прошелся по внутренностям раскаленным железом. Ее слова въехали в мозг, как бронепоезд времен Великой Отечественной. Не самое приятное ощущение, скажу я вам.

— А вы кто? — спрашиваю, распрямив плечи.

Молодец, Вероника, вовремя вспомнила, что в игру «жених и невеста» может играть не только Одаевский. Конечно, я не идиотка, и сразу догадалась, что дамочка эта давно стоит в очереди в постель к Одаевскому. А может, даже и не по первому кругу. А может, даже, и возглавляет гарем.

— Я тебе не враг, милая, — воркует женщина со мной, как с подругой. Хотя, какие мы, нафиг, подруги?! — Хочу просто предостеречь тебя. Не увлекайся сильно, он все равно не женится.

Конечно, он не женится, я же сама просила! Вот поэтому и не женится. Или не поэтому? А, может, он был только рад, услышав мою просьбу?

Дура ты, Вероника! Окончательная и беспросветная! А Одаевский — редкостный гад! Который требует от меня примерного поведения в то время, как сам имеет целый вагон шлюх.

Убить бы негодяя! Ненавижу!

Ишь, какой правильный нашелся! Воспитывает он меня!

Как же все это бесит!

— А ты, — делаю шаг в сторону незнакомки, — не разевай рот на чужих женихов!

И резким движением выплескиваю бокал шампанского ей на платье. Она вскрикивает, ее лицо покрывается красными платьями, а рот перекашивает в гримасе злости.

— Ах ты дрянь! — взвизгивает она громко, сжимая кулаки, и обращая на нас внимание всех вокруг.

— Ой, простите, я случайно, — говорю без тени сожаления в голосе.

Отхожу от нее и от злополучного столика с едой. Есть как-то резко расхотелось. И мне совсем не стыдно за испорченное платье.

— Что произошло? — спрашивает Одаевский, вовремя подоспевший, чтобы обхватить меня за талию и увести в сторону.

— Ничего! — огрызаюсь. — Я устала и хочу домой.

Осталось только ножкой топнуть для убедительности. И я даже так и сделала. Мужчина посмотрел на меня, как на капризную принцессу. Ну и ладно! Сам придумал меня так называть, вот и получай!

— Еще пятнадцать минут, и можем идти, — сказал он примирительно.

— Нет, хочу прямо сейчас! — скрестила руки на груди для убедительности.

Мужчина шумно выдохнул, скрипнув зубами.

— Я. Сказал. Пятнадцать. Минут. — Отчеканил он сквозь зубы.

Ну и какого черта? Спектакль окончен, и мы — не самая сладкая парочка вечера. Его умопомрачительно красивая игрушка побежала в уборную, оттирать пятно на платье. Так что, шоу окончено. Чего еще тут торчать?

Глава 37

Всю обратную дорогу меня распирает от чувства несправедливости. А этот гад, то есть, Одаевский, сидит рядом и, как ни в чем не бывало, смотрит в окно. Так бы и треснула ему между глаз! И пусть бы катился к своей идеальной шлюхе в мокром платье.