Игрушка для волка, или Оборотни всегда в цене

Она должна. У нее обязательно получится. Невероятное напряжение сил и, наверное, мозга. Точно мозга? Она не уверена. И все-таки.

«Оранжевый лед».

И тело вздрагивает, суставы крутит, очень неприятное чувство. Это не больно, вроде как сверлить зуб под местной анестезией: боли нет, но ты хорошо ощущаешь, что с тобой делают что-то очень неприятное.

Тело. Теперь ее собственное тело. После волчьего оно всегда кажется слишком слабым, слишком хрупким и беззащитным, уязвимым. А еще эта ужасная нагота. У волков с этим проблем нет.

Она поднимается с пола. Переводит дыханье. И замирает, потому что чувствует — Виктор подошел близко. Совсем близко.

И сейчас он — не строгий учитель, не врачеватель, не вожак стаи. Он смотрит на нее иначе. Как мужчина. И он готов сделать следующий шаг — она знает об этом еще до того, как этот шаг сделан.

И еще этот сон сегодня… И что она будет делать, если он приблизится еще на шаг, если положит руки на плечи, привлечет к себе?

Она не знает.

Минута. Другая.

Томительные, невыносимые минуты.

И тихий хлопок двери за спиной. Виктор вышел из комнаты. А она еще долго стояла, пытаясь понять — хорошо это или плохо.

36

Инга проснулась среди ночи.

Сон, который она увидела только что, был слишком реальным, слишком настоящим, и она точно знала, что это не просто игра воспаленного воображения.

Сон из прошлого. Сон-воспоминание. Яркий.

Ей снилась одна из многочисленных презентаций — то ли новой программы на их канале, то ли какого-то нового проекта. Дружный коллектив в сборе. Официанты снуют, разнося напитки. Один из бокалов у Инги в руке.

Она делает вид, что пьет. На самом деле, конечно, нет. Она помнит свой выпускной и больше не рискует. Да и вообще на таких мероприятиях нужно быть предельно трезвой и вести себя строго в рамках, чтобы сборище сплетников не получило дополнительных тем для обсуждения. Все эти сборища невероятно скучны, но на них нужно бывать, иначе при продвижении по карьерной лестнице останешься где-нибудь за ее перилами.

Инга бросает взгляд на шефа с надеждой: может, все это скоро закончится, и можно будет пойти домой? И вздрагивает. Ей кажется, что его лицо «поплыло». Она с недоумением смотрит на свой бокал: неужели нечаянно отпила спиртное? Что за беда такая — чуть пригубила, а в глазах двоится. Наверное, от усталости: последние недели выдались тяжелыми. Впрочем, предпоследние тоже. И вообще, что-то она не припомнит легких недель…

Редактор ловит ее взгляд и подходит:

— Все в порядке, Инга? — он выглядит обеспокоенным.

— Да, — она улыбается, — что-то голова закружилась. Я, пожалуй, уйду пораньше. Хочу подготовиться к завтрашнему интервью.

— Конечно, — он тоже улыбается, и появившаяся было тревога в его глазах куда-то пропадает.

Инга поднялась и заходила по комнате. Мысли неслись вскачь одна за другой.

Значит, редактор. Из этих. И, кажется, тогда, в тот единственный раз, когда она увидела его истинную сущность, он не понял, что произошло.

А Стас, когда проверял все на работе, его пропустил. Сначала — потому что был слишком занят Виталиком, от которого чувствовал угрозу. Потом редактор отправился в свой долгосрочный отпуск. В общем, от пристального внимания стаи ее шеф ускользнул.

Может быть, надо как-то сообщить своим? Позвонить Стасу, например.

Инга снова себя одернула. Не нужно искать поводов связаться со Стасом! Уходя уходи.

Для того чтобы передать стае сведения о духе, совершенно ни к чему звонить кому-то лично. Она скажет Виктору, Виктор передаст кому надо. И меры обязательно примут.

Инга посмотрела на часы: четыре утра. Ничего себе она подскочила! Могла бы еще спать и спать, но теперь уже ничего не поделаешь.

Лучше пойти на кухню и сварить кофе. Нужно же как-то пережить этот ранний подъем.

Инга уже шла на кухню и вдруг резко остановилась в коридоре. На нее словно посыпались воспоминания, разрозненные, из разных дней, но такие яркие и отчетливые.

Вот редактор отошел в сторону и говорит по телефону невидимому собеседнику:

— И помните, охотники нас не интересуют. Только следящие. Старайтесь отсечь охотника, чтобы не мог приблизиться.

Тогда она не придала значения: мало ли о чем может говорить человек. О какой-нибудь спортивной игре, пейнтболе, лазертаге. А может быть, охотники — это и есть настоящие охотники, которым не терпится попасть в телевизор, и их зачем-то надо отсекать.

И еще одна неосторожно брошенная фраза:

— Если волки следят за нами, почему мы не можем следить за ними? — это он говорит молодому мужчине, выходящему из его кабинета. Вроде как на прощание.

Кто бы придал этому значение? Может, цитата из какого-нибудь боевика, который эти двое когда-то смотрели вместе. Иносказание…

Но все это значит только одно. Ее редактор — не просто дух. Он тот самый, кого все ищут. Тот, кто позволяет их врагам становиться сильнее. Об этом уж точно нужно рассказать своим. Утром же она скажет Виктору.

Или не скажет…

Еще воспоминание. Редактор говорит в телефон — понизив голос, тихо:

— В каждой стае у нас должны быть свои. Один-два, больше не надо. Но в каждой стае. И тогда мы будем знать все, что надо. На это средств не жалеть!