Игрушка из грязных трущоб

— А что иесли это так…

Удивлению партнера не было предела. Его шелковистые брови взлетели до самых небес, а в глазах полыхнуло яркое пламя страсти.

Да… когда он был удовлетворён и спокоен, его глаза выглядели иначе. Как тёмные воды спокойного океана безоблачной ночью.

— Перестань, малышка, — горячая ладонь переместилась на щеку, — Как можно полюбить такого урода вроде меня? — а другая рука надавила на маску.

Уверенно отбросив руку в сторону, я наклонилась к его сочным губам, обхватив голову обеими руками, закрывшись ноготками в бархатистых волосах, нащупала верёвочку, удерживающую личину.

А когда наши губы слились в головокружительном поцелуе — резко сорвала защитное украшение с изувеченного лица Дамира и быстро отшвырнула на пол.

В следующую секунду я уже была полностью готова к удару, ругани или же к ещё большим последствиям. Но мужчина… просто застыла будто парализованный, переваривая то, что я только что сделала. А когда он попытался открыть рот, дабы закричать… я снова поцеловала его в ожоги, предварительно зафиксировав руки наручниками.

О да…

В этот раз план был продуман до мелочей.

Во время горячего поцелуя Дамир даже не заметил, как я ловко умудрилась приковать его запястья к боковинке кровати.

Мужчина был зол и шокирован. И как только он, обнажив свои белые зубы в акульем оскале, собрался кричать, требуя охранников явиться на помощь, я перебила:

— Только пикни и мигом кляп в рот схлопочешь! Не постесняюсь даже на платок пописать и в рот тебе затолкать! Усёк??

Пыталась говорить серьёзно, уверенно, бесстрашно, но у самой то слёзы наворачивались, то скулы подёргивались в преддверии бурного смеха.

— О, как! — кажется}(,) ему тоже стало немного весело, — Шантаж, значит!? И чего ты хочешь?

Должна была требовать вольную…

Но это невозможно. Ибо если он правда отпустит, то лишь для того, чтобы потом лично пристрелить, устроив занимательную охоту. Десять штук баксов за личную свободу — всего лишь фейк. Или стимул больше пахать. Ну кто запросто так отпустит раба на свою голову? Дабы потом весь мир из его уст узнал о бандитизме, который нынче в нашем современном обществе твориться

Глупости!

Поэтому я твёрдо ответила вот что:

— Мне нужен ты. Ты настоящий! И я не боюсь ни твоих шрамов, ни твоей власти. Я просто хочу, чтобы ты понял… что искренне любят за душу, а не за оболочку.

После чего набросилась на его губы, лаская их как никогда ранее. Словно это была единственная вещь, которую я имела возможность перед смертью опробовать.

А далее оседлала его пульсирующий на пике экстаза член, впервые руководя процессом так, как мне этого хотелось, а не ему. Ведь Дамир в данный момент полностью находился в моей власти, под моим строгим контролем, что аж дух захватывало!

Невероятно…

— Я хочу, дабы сегодняшним вечером ты любил меня без маски.

Любил…

Впервые я осмелилась сказать подобное. Ему. В лицо.

А он — впервые не пожелал задушить меня за подобную дерзость.

Это были настолько сногсшибательные ощущения, что думалас ума сойду. Как и мужчина. Он тоже потихоньку в нирвану погружался, когда им женщина обладать осмелилась. По собственному, мать её, желанию!

И это было просто потрясающе!

Дамир кончил за считанные секундызакричав так громко, что в комнату, не стесняясь, вломились охранникии тут же пожалели…

До сегодняшнего вечера я никогда не брала мужчину сверху. Да и я вообще считайне брала. Обычно это он драл меня. Только раком, или сверху, или на столе с задранными ногами. Но чтобы я восседала сверху, как умелая наездница, — никогда. Для рабынь это являлось таким же табу, как и поцелуи. Женщинам строго запрещалось насаживаться самостоятельно, что считалось признаком не мужского доминирования, а наоборот — женского. Рабыни попросту никем считались. Или же многоразовыми постельными тряпками.

В этот раз вовремя оргазма я смотрела Дамиру только в глаза. И улыбалась. Меня действительно ни чуточку не пугало его стрёмное уродство. Он по-прежнему был безумно красив. А его щетина и вовсе... практически скрывала все самые страшные шрамы.

Мужчина явно нафантазировал, преувеличив реальность, тем самым понизив собственную самооценку до критичного уровня.

— Ты прекрасен, правда. — Получив бешеный оргазм, ещё раз поцеловала его левую скулу, — Я совершенно не страшусь твоих шрамов, верь мне.

Кажется, в его глазах блеснули солёные хрусталики, именно поэтому Дамир несколько раз хорошенько моргнул. А затем… улыбнулся. Искренне. Добродушно. Счастливо. Как ребёнок, нашедший родителей, которые его на несколько лет в детском доме заперли, а сами сбежали.

До раннего утра я лежала на груди мужчины, поглаживая идеальные кубики пресса, рассказывая о своих самых сокровенных чувствах, пока не поверила, что он... поверил мне.

Затем мы ещё раз занялись любовью, после чего я согласилась отстегнуть его пленённые кисти лишь для того, чтобы Дамир обнял меня и уснул, ощущая своим оттаявшим сердцем тепло моего юного тела.

ГЛАВА 17.