Игрушка из Хиросимы

— Я имею в виду, что своим звонком я подписала себе смертный приговор. И вы, Константин, станете причиной моей смерти.

10

Немного поплакав, японка поддалась на уговоры и рассказала о Хозяевах.

Это была террористическая организация, созданная в Хиросиме, но действующая на территории всей страны. Ее врагами являлись все россияне без исключения. За тридцать с лишним лет от рук Хозяев погибло не менее полусотни российских туристов и было закрыто несколько десятков японских фирм, торговавших с Россией. И это только вершина айсберга!

Они называли себя Хозяевами северных территорий. Их вендетта против СССР, а потом и Российской Федерации началась 7 февраля 1981 года, когда впервые отмечался ежегодный День северных территорий.

«Хоппо рёдо но хии» — вот как это звучало по-японски.

— Что за День северных территорий? — поинтересовался Бондарев.

— Праздник в честь заключения Симодского трактата, — пояснила Мизуки. — Это договор о торговле и границах между Японией и Российской империей. Он был заключен еще в девятнадцатом столетии. По нему Японии принадлежала большая часть островов Курильской гряды. Но по итогам Второй мировой войны все они перешли Советскому Союзу.

— А потом России…

— А потом России.

— И что же, — спросил Бондарев, — Хозяева желают пересмотреть итоги Второй мировой?

— Да, — неохотно подтвердила Мизуки. — И каждый год седьмого февраля они обязательно устраивают какие-нибудь акции.

— Что-то припоминаю такое. Пару лет назад ваши националисты мочились на российский флаг у нашего посольства. Полиция, если не ошибаюсь, отказалась проводить расследование.

— В этом году Хозяева забросили в окно посольства гранату. Погибли два человека. И снова полиция бездействует.

— Выходит, они заодно?

— Половина японцев ненавидит вас из-за этих проклятых островов, — призналась Мизуки. — А ваш президент, как специально, раздразнил всех, когда снова посетил Курилы. Наш посол отозван из Москвы, вы знаете об этом?

— Нет, — пробормотал Бондарев. — Впервые слышу.

— Так знайте. И будьте настороже.

— Да уж приходится.

— Я не хочу, чтобы вас убили.

— Знаете, тут наши желания совпадают, — усмехнулся Бондарев. — Интересно, почему Боровой не предупредил меня о Хозяевах?

— Юра ничего о них не слышал. Они действуют тайно, а массмедиа молчат об их существовании. Это заговор, настоящий заговор. Хозяевам сочувствуют не только полицейские и журналисты, их поддерживают простые люди. И еще один важный момент.

— Какой?

— Хозяева, — пояснила Мизуки, — запугивают, шантажируют или просто уничтожают людей, которые становятся у них на пути. Если бы они узнали, что я звонила в Россию, а теперь откровенничаю с вами… они могли бы убить не только меня, но и членов моей семьи. Отца, брата, дальних родственников. Они ни перед чем не остановятся.

— Понимаю. А вам не приходило в голову, что взрыв на вашей фабрике могли устроить как раз Хозяева северных территорий?

Это казалось невероятным, но темные глаза японки потемнели еще сильнее.

— Харакумо говорит, что это невозможно. Он обвиняет русских. На месте взрыва были обнаружены фрагменты взрывчатки российского происхождения.

Бондареву не хотелось грубить этой красавице, но обычно женщины другого языка просто не понимают.

— Плевать мне, что говорит Харакумо, я хочу знать, что думаете лично вы!

В который раз за вечер Мизуки опустила голову. Слезинка, сорвавшаяся с ее щеки, оставила темное пятнышко на светло-голубом кимоно. Бондареву было жаль ее, потому что он знал ответ. Мизуки Такахито мялась и выкручивалась, потому что ей угрожали Хозяева.

— Вы сообщили в полицию о том, что вам угрожали? — спросил он.

— Кто сказал, что мне угрожали? — побледнев, дрожащим голосом проговорила она.

Бондарев тяжело вздохнул. Мизуки не хотела говорить правду. Тогда он решил зайти с другого боку:

— А что думает полиция по поводу взрыва на фабрике? Что показала экспертиза?

— Мы не вызывали полицию.

Ее ответ потряс Бондарева.

— Почему нет? — взревел он.

— В уважаемых компаниях принято держать такие вещи при себе. Ни к чему терять лицо, признаваясь в своей уязвимости. Хато решил, что лучше будет скрыть происшествие. Он обещает во всем разобраться. Ведь это просто промышленный шпионаж.

— Промышленный шпионаж, — повторил Бондарев. — Просто. Поэтому я здесь. Ладно. Все же почему вы не сообщили в полицию об угрозах Хозяев?

— Это невозможно, — печально покачала головой Мизуки. — После того как Россия наотрез отказалась пересматривать договор о Курильских островах и ваш президент трижды побывал там, словно насмехаясь над Японией, японцы настроены к вам… э-э, не слишком дружественно.

— Враждебно?

— Многие — да. В том числе и полицейские. Даже если бы мне действительно угрожали и я обратилась бы в полицию, они могут предупредить Хозяев, и тогда… — Японка умоляюще посмотрела на Бондарева: — Но вы должны верить мне, Константин. Мне никто не угрожал.

— О’кей, — поморщился Бондарев. — Не хотите говорить, не надо. Но на следующий вопрос вам придется ответить.

— Какой вопрос?

— Кто знает о вашем звонке Боровому? Кто знает, что я приехал сюда под видом бизнесмена Константина Железняка?