Игрушка из Хиросимы

— Нужно купить кое-что. Попроси сестру вытащить эти чертовы иголки.

— Константин, не смей! — Мизуки пересела на край кровати, чтобы положить ему руки на плечи. Они были мягкие, нежные, как ее грудной голос. — Что ты хочешь купить? Я могу сделать это вместо тебя.

— Мне нужна черная вязаная шапка, — ответил Бондарев. — Сделаю из нее маску.

— Не шути так, — сказала она, вцепившись пальцами в его плечо.

— Это не шутка. Я наконец-то придумал способ пробраться в этот упаковочный цех при складе. Могу спорить, что на фабрике никто не задает вопросов, когда видит перед собой ублюдков в черных масках. Я видел охранников. Они еще совсем дети и, скорее, наложат в штаны, чем решатся перечить Хозяевам.

— Возможно, — согласилась Мизуки, обдумав услышанное. — Но ты не можешь сделать это. Ты должен оставаться в постели еще как минимум сутки.

— У меня нет этих суток. События развиваются очень быстро, гораздо быстрее, чем хотелось бы. Боюсь, даже сейчас уже слишком поздно. Поэтому нужно спешить. Иначе…

— Что — иначе?

Бондарев испытующе взглянул на японку. Теперь она была откровенна с ним. Почему бы не открыться перед ней тоже?

Он рассказал ей, чем, по его мнению, занимаются Хозяева северных территорий, какой кровавый сюрприз они готовят России в самом ближайшем будущем. Ее лицо становилось все бледнее и вытягивалось все сильнее по мере того, как она слушала. Под конец рассказа она прижала пальцы к вискам, потрясенно качая головой. Бондарев подумал, что больше всего Мизуки хочется заткнуть уши, чтобы не знать того, что знала теперь. Но было поздно. Он рассказал все, что знал и о чем только догадывался.

— Мерзавцы, — прошептала она.

— Это я и без тебя знаю, — усмехнулся Бондарев. — Я спрашиваю, считаешь ли ты, что я должен сидеть… точнее, лежать, сложив руки?

— Дай мне немного времени, — решительно проговорила Мизуки, поднимаясь с кровати.

— Не вздумай обращаться в полицию, — предупредил Бондарев. — Пока мы будем доказывать свое, Харакумо прикроет лавочку и перевезет товар в другое место. Нужно поймать его на «горячем».

— Я знаю, — кивнула Мизуки. — Стоит сунуться в полицию, как Хозяева узнают об этом и примут меры.

— Тогда куда ты собралась?

— Сначала к доктору. Попрошу у него антибиотики, которые помогут тебе продержаться на ногах несколько часов. А потом тебя ждет сюрприз.

С ней произошли разительные перемены. Она была полна решимости действовать, и лицо ее приняло непреклонное выражение. Ее прекрасные глаза сияли, скулы сделались круче, линия губ — четче, ноздри раздувались.

Она не вышла, а вылетела из палаты, словно подхваченная вихрем.

— И где твой сюрприз? — спросил Бондарев, когда она вернулась.

— Скоро увидишь. Одевайся.

Она позвала Наши, и, когда Бондарев собрался, все трое направились к машине. Наши включил зажигание и влился в автомобильный поток, текущий по улице. Тогда Мизуки открыла сумочку и продемонстрировала две готовые маски с прорезями для глаз и ртов.

— Примерь, — предложила она и сама поспешила надеть на себя шапочку.

Ее глаза сверкали, как горящие угли. Она захохотала, как ведьма, собравшаяся на шабаш.

— Нет, — проворчал Бондарев.

— Да, — возразила Мизуки.

— Я не возьму тебя с собой.

— Возьмешь. Тебе некуда деваться, Константин. Фабрика принадлежит мне.

— Номинально.

— Этого хватит, чтобы запретить тебе туда вход.

— Шантажируешь? — мрачно уставился на нее Бондарев.

— У меня есть выбор? — ответила она вопросом на вопрос.

Он отвел взгляд, сдаваясь. Мизуки примирительно тронула его за плечо:

— Не сердись. Я должна быть рядом с тобой в такую минуту. Потому что я… я люблю…

Он стремительно повернулся к ней. Ему показалось, что он ослышался.

— …люблю Россию, — закончила Мизуки, слегка покраснев.

Бондарев кивнул. Почему-то это признание его не обрадовало и не наполнило чувством гордости за свою великую державу.

28

Когда арендованная «Хонда» остановилась, Мизуки Такахито судорожно стиснула свою сумочку и уставилась на темное здание фабрики, возвышающееся впереди. Бондарев сходил к ограде и убедился, что, к счастью, Харакумо не распорядился установить ночную смену. Во дворе было тихо и пустынно, если не считать охранника, расхаживающего туда-сюда со своим карабином. Наверное, он был деревенским парнем, гордящимся тем, что ему доверили настоящее оружие.

Вернувшись в машину, Бондарев сунул за пояс «браунинг» и прикрепил к запястью ножны с торчащей из них костяной рукояткой. Мизуки достала из сумочки мелкокалиберный «кольт», который держала дома для защиты от грабителей.

— Хочу попросить тебя остаться здесь, — сказал Бондарев. — Кто-то должен меня прикрывать, если мне придется спешно отступать.

— Отступать будем вместе, — откликнулась Мизуки.

— Это противоречит правилам военной тактики.

— Зато соответствует моим понятиям о порядочности.

— Ладно, тогда слушай, — вздохнул Бондарев и выключил двигатель. — Мы переберемся через ограду за складом. Наша главная цель — упаковочный цех.

— Тот, где роботов готовят к отправке в Россию? — понимающе кивнула Мизуки.