Игрушка (СИ)

"Вот уже дедушка, так дедушка. И глаза точь в точь его", - отметила Ирина Петровна. Развернув младенца и перевернув его на животик, Ирина Петровна обнаружила, что вся спина и плечи её сына были покрыты тёмными волосами или даже шерстью. Её это так поразило, что она растерялась и несколько мгновений рассматривала необычную и неожиданную для неё картину.

"Атавизм, - раздался голос сзади. - Не беспокойся с возрастом это пройдёт".

Ирина Петровна повернулась и увидела акушерку, которая помогала ей родить сына. Непонятно почему, но к этому человеку Ирина Петровна испытывала чуть ли ни дочернее чувство. В этой, уже пожилой женщине, угадывался добрый ум, уверенность в себе и 9мудрость. "Не беспокойся, девочка", - ещё раз повторила акушерка и положила на плечо Ирине Петровне свою маленькую ручку. - Главное, что черты лица у твоего мальчика правильные, а вырастет - станет просто красавцем-мужиком".

КНИГА 1

"Генерал Чарнота".

Бывший белый генерал Чарнота Григорий Лукьянович неожиданно для себя смог приспособиться к жизни в эмиграции. Но ему этого оказалось мало. Как магнит незримой силой притягивает железо, так и родина тянула к себе Григория Лукьяновича. Однако, Чарнота понимал, что ехать к больной родине-матери с пустыми руками (вернее будет сказать: с пустой головой), то есть не имея лекарства для её лечения, нельзя. Ещё в Стамбуле в редкие периоды, когда появлялось свободное время от постоянных поисков заработка на пропитание, он начал почитывать литературу политэкономической направленности. А уже в Париже, сойдясь с русской политической эмиграцией (прежде всего - с марксистами-меньшевиками), изучил этот самый злосчастный для него марксизм, опираясь на который большевики сумели вновь, как Пётр I , взнуздать Россию. Понял Григорий Лукьянович, что большевики пришли в Россию на долго, а марксизм имеет такую основу, ложность которой вскроет только время.

Вынужденная эмиграция крутой поворот совершила в сознании Чарноты. В свои сорок лет он как будто заново родился под тяжестью судьбы русского эмигранта начала двадцатого века.

После того, как ему вместе с Голубковым удалось разыскать в Париже Корзухина и отхватить у этого скупедона через карточную игру достаточно приличный куш, Чарнота с Голубковым вернулись в Стамбул за Серафимой Владимировной. Молодые, проникшись друг к другу симпатией, уехали по Чёрному морю в Россию, а Григорий Лукьянович решил это проделать 10иначе, ибо уже тогда понимал - под своим именем ему в России жизни не будет. Виселиц, как у Хлудова, за ним не было, но Красную Армию бивать приходилось.

Два года в Париже...; что это было за время!

Ещё в Стамбуле, когда он расстался с Серафимой и приват-доцентом Голубковым, неуёмная, склонная к авантюре, к деятельности натура Чарноты повлекла его к Артуру (к этому "тараканьему царю") за эмоциями, но уже тогда в сознании Григория Лукьяновича шевельнулось сомнение, выразившееся в мимолётной мысли: "Нужно что-то делать, а то сгину в свои цветущие 40 лет и закопают меня на чужбине; если закопают, а то бросят в яму с отходами и завалят дерьмом", - последняя мысль заставила Чарноту содрогнуться. Но от грустных мыслей его в тот момент отвлекла игра, а когда, проиграв сто долларов, он вышел на улицу, эта мысль вернулась: "Нужно менять жизнь, менять себя, менять окружение. Нужно включать сознание. Да, - усмехнулся он сам себе, - ясность военной организации, военной среды: команда - исполнение; где теперь всё это? А жить, чёрт меня возьми, хочется!"

Столица Франции 1924 года встретила Чарноту более ласково, чем это было годом раньше. От 10000 американских долларов у него осталось семь, но и этого хватило бы для нормальной человеческой сытой жизни в благополучной "столице мира" на протяжении 2 лет. Однако, Григорий Лукьянович уже изменился - отказался от своих барских замашек и как только подошва его стоптанных ботинок коснулась парижской земли - от 11рубаки, гуляки, картёжника и бабника остались разве что эти стоптанные башмаки - он стал другим человеком, он приехал сюда делать дело.

Единственный и последний раз из заначки в 7000 долларов он нанял извозчика, чтобы доехать от Лионского вокзала до улицы Святого Себастьяна, где (ему подсказали ещё в Стамбуле) можно было снять дешёвое жильё. Там он и прожил эти два года. Всё время (исключая время на мелкие подработки) он тратил на чтение книг, которые сначала давал ему один прозорливый меньшевик - троцкист, сбежавший из России потому, что понял: резня неизбежна и проиграет (погибнет) в ней тот, кто резать ближнего не хочет. Затем, освоив чтение по-французски, он стал брать книжки из библиотеки Сорбонны.

Чарнота читал, читал, читал; до рези в глазах. Но как только подворачивалась какая-нибудь работёнка, так тут же он всё бросал и работал. Так ему удалось сохранить целую тысячу долларов, которой, как он полагал, хватило бы с лихвой, чтобы добраться до Петрограда ( пардон - тогда уже Ленинграда).