Игрушка (СИ)

64 Чарнота без труда нашёл свой поезд, вагон 3 и место на котором ему предстояло провести двое суток. Открыв дверь купе, он не без злорадства отметил, что революционеры не чужды комфорта и при возможности не отказывают себе в маленьких житейских радостях. Двухместное купе выглядело как будуар какого-нибудь известного французского шансонье. Мягкие сидения, обитые тёмно-зелёным плюшем, под окном - столик, накрытый льняной скатертью салатного цвета с вышитыми мулине по углам затейливыми виньетками, на окне такие же занавески; на столе у окна удлинённая хрустальная вазочка с одной ромашкой в ней. Пол застлан новой ковровой дорожкой тёмного цвета с лентами орнамента по сторонам.

Чарнота разместил свой багаж на специальной багажной полке над его местом, уселся к окну и отодвинул занавеску. На перроне суетились люди. По ним видно было, что поезд скоро отойдёт. В такие моменты суета усиливается и наблюдательный человек легко эту особенность подметит.

"Гутен так", - раздался голос и по нему тот же наблюдательный человек без труда определил бы, что это голос очень уверенного в себе человека.

Чарнота повернул голову. В дверном проёме стоял среднего роста белокурый мужчина лет тридцати в дорожном костюме в крупную коричневую клетку и с саквояжем в правой руке, который он держал впереди себя, так как размер дверного проёма не позволял находиться в нём одновременно человеку и саквояжу.

65 "Бонжур", - как можно любезней ответил Чарнота.

Человек тут же перешёл на французский язык и пока устраивал свой багаж на верхнюю полку и садился к окну успел поведать Чарноте, что он немецкий коммерсант, удачно закончил свои дела в Париже и вот теперь возвращается домой - в Берлин.

"Я буду очень рад провести эти два дня с таким замечательным попутчиком", - закончил он свой монолог.

Чарнота в долгу не остался и на безупречном французском доложил своему попутчику, что он гражданин Франции русского происхождения; направляется в Берлин по своим личным делам.

Поезд тронулся и оба пассажира замолчали, наблюдая в окно за весёлыми, и не очень, провожающими мужчинами и женщинами. Вот пожилая дама наклонилась к ребёнку и вытирает девочке платком, видимо, заплаканное лицо. Вот молодой человек, стараясь не отставать от набирающего скорость поезда, бежит за ним и не переставая машет рукой. Когда за окном замелькали пригородные пейзажи, немец заговорил:

"А не желаете ли выпить по рюмочке коньяку за знакомство, мисье?" - вопросительная интонация повисла в воздухе. Чарнота поднялся с сидения и представился:

"Жан Клод Дювалье". - Немец также учтиво поднялся и, протягивая Чарноте руку, сказал:

"Карл, Карл Фридрих Виндельбанд. Дальний родственник философа Вильгельма Виндельбанда. Не слышали о таком?"

Чарнота пожал протянутую руку немца и отрицательно покачал головой.

66 "Ну, это не большая потеря - он не Ницше. Разве что его труды по истории философии могут представлять какую-то научную ценность, а так - слюнтяй", - успокоил попутчика немец.

Они сели. Несколько секунд мужчины рассматривали друг друга, улыбались. Затем немец спохватился, достал саквояж, извлёк из него бутылочку коньяка и две изящные, явно походные, рюмочки. Он распечатал бутылку, разлил коньяк по рюмкам. Поставил бутылку к окну, взял в левую руку ближнюю от него рюмку и торжественно произнёс:

"Прозит! За знакомство!" Чарнота учтиво кивнул, улыбнулся и выпил.

После второй рюмки у немца заблестели глаза.

"Ах, Германия! Как же ты сейчас раздроблена и унижена", - произнёс он после небольшой паузу, глядя в окно.

"Кем же унижена ваша родина?" - стараясь говорить как можно мягче, спросил Чарнота.

"Версальским договором, - быстро ответил немец.- Нельзя так поступать со страной такой культуры, такой самобытности. Мы - настоящие немцы, никогда не согласимся с результатами этого, так называемого, "мирного договора"".

Немец встал, сделал два шага по купе и упёрся лбом в зеркало двери. Постояв так несколько секунд, он, как будто собравшись с мыслями, повернулся и, глядя сверху вниз на попутчика, разразился довольно-таки длительной тирадой:

"Никогда не согласимся. Великий Фридрих Ницше поднял самосознание немцев на такую высоту, что никому и не снилось.67 Если есть воля к власти у человека, то она должна быть и у нации, которую представляет этот человек. Волей к власти обладает сильнейший. Мужчина в семье, например, властвует над женщиной. А нация, культивирующая в себе волю к власти, будет властвовать над миром".

Чарнота усилием воли подавил в себе желание прямо сейчас - тут же встать и дать этому спесивому немцу кулаком в лоб. И на лице у него немец, видимо, прочёл это желание. Лицо немца вмиг подобрело и он закончил свою речь примирительными словами:

"Воля к власти позволит нам - немцам так самоорганизоваться, чтобы двинуть развитие земной цивилизации, её технического прогресса, прежде всего".