Игрушка (СИ)

"Я тоже полагаю, что у них не получится что-нибудь такое, чтобы на века, чтобы лучше там жилось всем и чтоб мир позавидовал. Скажи, Михаил Борисович, я понял, что чёрнопередельцы предлагали поделить земли, но как и на каких условиях? Были у вас теоретические разработки?"

"Опыт переделов земель был у сельской общины. Крестьяне так и называли эти общины: "передельными". А по теории, - так Плеханов написал манифест тайного братства "Чёрный передел" и мы его опубликовали, - ответил Ганопольский. - Главное там звучало так: немедленный передел лесов, полей, лугов, земель помещичьих и казённых между всеми поровну".

"Поровну, значит, между всеми, - повторил Чарнота и после небольшой паузы, сказал уверенным тоном человека принявшего решение, - А что, нужно было на этот вариант соглашаться всем. Тогда бы и не передрались в 1917 - м".

"Если бы, да кабы", - с грустью в голосе произнёс Ганопольский и тут же сменил тему, как будто ему было неприятно сознавать, что и он виноват в том, что россияне начали междоусобную войну, так и не сумев договориться.

"Ну что, окончательное решение по отъезду в Россию приняли?" - спросил он Чарноту.

"Да, решено, но поеду я не один, а с женщиной", - ответил тот.

55 "Ваша воля, но оплачиваем и обеспечиваем переход границы мы только вам, как нашему курьеру, - перешёл на официальный тон Ганопольский. - Жёстких временных рамок мы вам не ставим, но постарайтесь собраться так, чтобы в России оказаться летом. Нелегальный переход границы зимой практически невозможен. Вы меня понимаете?"

"Да, конечно, понимаю, Михаил Борисович, - согласился Чарнота. - Месяц, ну, самое большее, два и я буду готов. Ну, а теперь разрешите откланяться. - сказал Чарнота, вставая из-за стола. - Рай тут у вас, - добавил он, взглядом окидывая яблоню, под которой они сидели. - Но в этой жизни в земных условиях постоянно находиться в раю человеку вредно".

"Это кому как, Григорий Лукьянович, - возразил Ганопольский. - Если есть жизненная закалка, да голова работает, то и не вредно, а полезно: есть возможность подвести итоги перед уходом из этого мира. Засел я за мемуары. Думаю, потомкам будет интересно прочесть их".

"Без сомнения! - воскликнул Чарнота, протягивая руку для прощания. - Я первый в очереди, Михаил Борисович".

На этом они и расстались.

Последняя их встреча состоялась ровно через месяц, когда Чарнота уже полностью был готов к отъезду и жил в гостинице на улице Лафайет.

Ганопольский явился к нему с пакетом, который надлежало Чарноте доставить в Россию; с билетом на поезд Париж - Берлин, который должен был через неделю увезти Чарноту из Франции навсегда и ещё - с конвертом.

56 В гостиничном номере Михаил Борисович не стал разговаривать и предложил Чарноте прогуляться. Они вышли на улицу и направились в сторону здания Парижской Оперы. На ступеньках у входа в неё и состоялся их последний разговор. Сначала Ганопольский протянул Чарноте конверт и сказал:

"В этом конверте ваша новая личность. Здесь справка из сельсовета и выписка из приходской книги о том, что вы теперь, Григорий Лукьянович, землемер при Пустошкинском Сельсовете Пустошкинской волости Псковской губернии Тёмкин Евстратий Никифорович, рождённый в 1880 году в деревне Шуменец той же волости. Отец - Тёмкин Никифор Лукич - ветеринар и мать Тёмкина Екатерина Ивановна в девичестве Жукова. Кроме того, до русской границы вы будете французом Жаном Клодом Дювалье - вот этот паспорт. Затем Ганопольский передал Чарноте пакет и добавил:

"А это вы должны будете доставить в Ленинград. - И, заметив как Чарнота поморщился, услышав новое название бывшей столицы России, продолжил ободряюще, - привыкайте, Григорий Лукьянович, ох, извините - Евстратий Никифорович, Петроград теперь - Ленинград".

Каждую пятницу вы должны будете являться к вечерней службе в Никольском соборе. Держите пакет на виду. К вам подойдет наш товарищ и скажет: "Прости господи, твоего заблудшего апостола Павла, ибо исказил он твоё учение, не ведая, что творит". Вы ему должны будете ответить: "Воистину исказил. И теперь мы - рабы божьи в потёмках блуждаем". Пакет должен быть передан в том виде, в котором вы его от меня получили. Постарайтесь сохранить вот эту сургучную печать", - сказал Ганопольский, 57протягивая Чарноте небольшой пакет туго перевязанный бечёвкой с коричневой печатью в середине.

"А позвольте спросить, что в пакете?" - задал вопрос Чарнота.

"В пакете документы, а большего вам знать и не следует", - тоном, не терпящим возражений, заявил Ганопольский. И тут же, смягчив тональность, спросил у Чарноты: "Объясните мне, Григорий Лукьянович, зачем вы добровольно лезете в эту клоаку? Ведь вы вполне сносно способны устроиться в Париже и дожить свои дни в нормальных человеческих условиях?"

"Не привык я "доживать" - делая ударение на последнем слове, ответил Чарнота. - Я жить хочу, жить до конца. Родина моя вляпалась в такую мерзость, и я должен сделать попытку её из этой мерзости вытащить. Я ещё не знаю как, но там - на месте, узнаю".