Игрушка (СИ)

"Вот вы военный, - говорил Ганопольский, взяв Чарноту за пуговицу пальто, - и, конечно, понимаете значение дисциплины в армии в военное время. - Чарнота утвердительно кивнул. - Вот и все нормальные взрослые люди это понимают. Есть приказ - его надо исполнять. Я командир - я отдаю приказы, ты подчиняешься и исполняешь их. Ты командир - я тебе 48подчиняюсь. Всё понятно любому. А если война, то начальник тебя и на смерть может послать. Вот именно военные условия, военную организацию большевики и используют. Самый умный нижний чин ничего не сможет поделать с начальником - дураком. Ну, если только в бою - пулю ему в спину. А если главнокомандующий дурак? Ведь он в атаку не ходит, и у него охрана. Вот и получается: пока этот дурак всю армию ни положит, его открыто дураком не назовёшь. Сталин будет начальником всей страны, хоть и дурак. И вот пока он страну не угробит - он неподсуден. Нет над ним начальника, даже мистического, ибо он неверующий. Мумия Ленина у него "начальник", а этим начальником можно крутить как угодно. Я с ним пообщался и знаю его. Власть абсолютная - вот что ему нужно. Петра первого, а больше Ивана Васильевича Грозного уважает - кумиры они для него. А марксизм - так, средство для достижения абсолютной власти. Хоть он, конечно, в этом и сам себе не признаётся, а я его видел в деле: он не исполнитель, он начальник. В другом качестве он себя не представляет. Воевать он готов, но воевать, как начальник - чужими руками. В этом весь Коба. Ну, а дорвётся до власти, - он себя покажет. Люди для него материал, средство, кирпичики, винтики его паровой машины. Кирпичи в топке, а винтики в механической части - он их менять будет не задумываясь. Все старые винтики и кирпичики - обречены. Я это понял, потому здесь и прохлаждаюсь. Вот книгу пишу, мемуары. Тем и живу".

49 Воспоминания захлестнули Чарноту. Тем временем коляска подкатила к небольшому увитому плющом одноэтажному особняку. Хозяин вышел встречать гостя.

Михаил Борисович Ганопольский, в свои 66 лет, выглядел глубоким, но ещё крепким стариком. Высокий, худой, облысевший он отпустил бороду и это скрадывало недостаток волос на голове. Тёмное, морщинистое лицо с близко поставленными глазами смотрели на Чарноту ласково. Ему нравился этот раскаявшийся молодой русский генерал; храбрец и умница, который хоть и годился ему в сыновья, но не уступал в знаниях и начитанности; кроме того, за счёт природного ума и тяги к знаниям быстро догонял старика в способности здраво судить о действительности. Чарнота слабо знал только историю русского революционного движения. И Михаил Борисович помогал ему ликвидировать этот пробел в образовании.

"Ах, Григорий Лукьянович, как же я рад вам, - громко заговорил Ганопольский, направляясь на встречу гостю. - Милости прошу, заходите в мой дом. Чайку попьём, поговорим. На чём мы в прошлый раз-то остановились? - спросил он, обняв гостя за плечи и увлекая его к дому. Чарнота зашёл в знакомую прихожую. Без приглашения снял сюртук и повесил его на вешалку. Придерживая гостя за локоть, хозяин ввёл его в гостиную и, усадив в кресло, сказал:

"Я сбегаю на кухню, чайку сварганю, а вы уж не скучайте, а то моя Жаннетта на рынок с утра умчалась".

"Не торопитесь вы, Михаил Борисович, дайте отдышаться, да и на ваш вопрос я должен ответить",- возразил Чарнота.

50 Ганопольский согласно закивал и сел на стул, стоявший рядом с креслом.

"Мы с вами беседовали об организации "Земля и Воля"",- напомнил Чарнота.

"Да, да, - согласился Михаил Борисович, - землевольцы..."

Он на некоторое время задумался. Затем решительно встал и направился к двери. "Я всё-таки поставлю чаёк - пусть греется".

Он вышел, а Чарнота, расположившись поудобней в кресле, стал рассматривать комнату. Темно-вишневые тяжёлые бархатные гардины на двух больших окнах были раздвинуты. Из окон открывался вид на цветущий сад. Вдруг ожили напольные часы, стоявшие в углу комнаты, и пробили одиннадцать раз. Когда Чарнота отсчитал последний - одиннадцатый удар, в дверном проёме показался улыбающийся хозяин и с порога заговорил: