Игрушка судьбы

— Тут я с тобой согласен, — кивнул Экайер. — Но только никак в голове не укладывается, что у Губерта могло быть что-то общее с богословами. Я, правда, с ним об этом не беседовал никогда, поэтому мне трудно судить, что он по этому поводу думал. Но он был не такой робот, чтобы…

— Он мог слышать наши разговоры, — предположила Джилл. — Вечно он торчал на кухне и, по-моему, подслушивал. Он запросто мог услышать, как мы говорили о Декере, о том, что, вероятно, Декер знает, где находится рай.

— Верно, — согласился Экайер. — Он был очень любопытен и любил посплетничать. Весь Ватикан — огромная фабрика сплетен. Но за все те годы, что он был моим слугой, Джейсон, клянусь тебе, большого вреда от него не было, пока я не отправил его к тебе.

— Ошибся, как видишь, — сказала Джилл. — Он оказался далеко не так безобиден.

— Давай попробуем взглянуть на происшедшее по-другому, — предложил Теннисон. — Оба «райских» кристалла исчезли — похищены, скорее всего. Декер убит. Когда мы обыскивали его хижину, мы имели возможность убедиться — того, что мы ищем, там нет. Не исключено, что кто-то, может быть Губерт, обыскал хижину до нашего прихода и либо нашел то, что искал, либо не нашел. Если не нашел, то мог, как и мы, подумать, что Декер спрятал «черный ящик» где-то еще. Если так, то никаких шансов разыскать его не осталось. Если «ящик» найден, следовательно, он сломан и выброшен, а если не найден, возможности найти его практически нет. Теперь, когда нет ни кристаллов, ни «черного ящика» и Декер мертв, никаких шансов добраться до рая не осталось.

— Но, может быть, Мэри? — спросила Джилл.

— Нет, — твердо ответил Теннисон. — У нее коматозное состояние. Она может и до утра не дотянуть. Зрелище толпы фанатиков доконало ее. Она упала в обморок, и ее пришлось нести в палату на руках.

— Значит, у нас ничего, совсем ничего не осталось, — обреченно проговорила Джилл.

— И это как нельзя на руку богословам, — вздохнул Экайер. — Мертвая Мэри станет более подходящим объектом для канонизации, чем живая. Живая и невредимая святая — в этом есть что-то святотатственное. А когда она умрет, у них будет замечательная возможность довести свое дело до конца. У Ватикана появится первая собственная святая, споры о рае утихнут, все будут верить, что святая Мэри нашла его, и…

— Да, но этому могут воспротивиться кардиналы, — возразила Джилл. — Не все они за такой поворот событий. Феодосий, насколько мне известно, против.

— Наверное, они могли бы что-то сделать, — сказал Экайер, — если бы не побоялись столкнуться с откровенным бунтом. Даже если бы смута началась, то у них была бы возможность погасить, подавить ее… но это было бы ужасно для самого Ватикана. Ведь Ватикан — это средоточие покоя, стремления к святости. Кардиналы побоятся, я уверен.

— Но если богословы победят, — сказал Теннисон, — а теперь, похоже, так оно и будет, Поисковой Программе конец, а без нее…

— Вот над этим, — кивнул Экайер, — и следовало бы нашим кардиналам призадуматься. Они ведь всегда отличались умением предвидеть. Может быть, они отступят на какое-то время, но потом снова начнут упорно, как муравьи, восстанавливать свое детище, пока Ватикан не станет таким, каким они его себе представляли с самого начала. Ведь для робота время ровным счетом ничего не значит. Вечность к его услугам.

— Погоди, Пол, — сказал Теннисон. — Это для роботов, но не для нас, и не для тебя прежде всего. Да, кардиналы, благосклонно относящиеся к Поисковой Программе, вряд ли позволят, чтобы Ватикан был перевернут вверх тормашками. Это понятно. Но это может произойти уже не при твоей жизни. Либо мы победим сейчас, либо ты, лично ты, проиграешь навсегда.

— Мне ли этого не понимать, — вздохнул Экайер. — Знаешь, о чем я думаю… — Он повернулся к Джилл. — Совсем недавно Джейсон мне немного рассказал о существе, которое он зовет Шептуном, и о том, как они вместе побывали в математическом мире. Теперь, как я понимаю, там побывала и ты. Ведь ты именно там была, пока мы тут искали тебя, сбившись с ног?

— Джилл, не бойся, расскажи, — посоветовал Теннисон. — Декера теперь нет в живых, и его тайну можно раскрыть.

— Наверное, это не единственная его тайна, — сказал Экайер. — Он был человеком особенным. В общем, с тех пор как Джейсон рассказал мне о Шептуне, я думал…

— Если ты думал, — прервала его Джилл, — что Шептун мог бы сопроводить нас в рай, то, мне кажется, ты ошибаешься. Он перенес Джейсона в математический мир потому, что Джейсон видел кристалл. Я кристалл не видела, и меня Шептун перенес туда потому, что уже знал дорогу. Джейсон показал ему дорогу, и Шептун запомнил ее.

— Следовательно, координаты ему не нужны?

— Не нужны, верно. Координат математического мира не было, и Шептуну хватило воспоминаний Джейсона. Наверное, он пользуется не координатами, а чем-то другим.

— Тогда почему не рай?

— А потому, что ему нужно проникнуть в сознание того, кто видел кристалл с записью о каком-то конкретном мире.

— В сознание? Именно в сознание?

— Да.

— А почему бы ему не проникнуть в сознание Мэри?