Игрушка судьбы

— Это означает, что нас забросило в прошлое на несколько тысячелетий. Впрочем, нам следовало догадаться раньше. Низкорослые деревца. Трава желтого цвета. Земля только-только начала отходить от войны. Мутанты вроде двухголового урода там, в доме, были обречены. В послевоенные годы таких, как он, должно быть, было много. Физические мутанты. Через тысячелетие-другое они вымрут. Однако один из них уже умер.

— Ты ошибаешься, Флетч.

— Хотелось бы надеяться, — сказал я, — но абсолютно уверен, что нет.

Не знаю: то ли я случайно взглянул на склон холма, то ли меня насторожило едва заметное движение, но, бросив взгляд на холм, я заметил некий предмет конусообразной формы, который быстро перемещался — вернее будет сказать, плыл — вдоль гребня. В следующее мгновение он пропал из вида, но я узнал его. Ошибки быть не могло.

— Ты видела его, Синтия?

— Нет, — ответила она. — Там никого не было.

— Там был Душелюб.

— Не может быть! — воскликнула она. — Ты же сам утверждал, что мы в далеком прошлом. Хотя…

— Вот то-то и оно, — сказал я.

— По-твоему, мы думаем об одном и том же?

— Я не удивлюсь, если окажется, что это так. Должно быть, Душелюб и есть твой бессмертный человек.

— Но в письме говорится про Огайо…

— Я помню. Но послушай. Когда твой предок писал письмо, он находился в весьма почтенном возрасте, правильно? Он полагался на память, а она — штука капризная. Где-то он услышал про Огайо; вполне возможно, старик, что рассказывал ему обо всем, упомянул Огайо, но не как ту реку, на которой произошла его встреча с анахронианином, а просто как реку в окрестностях. Естественно, с годами ему начало казаться, что все случилось именно на Огайо.

Синтия шумно вздохнула. Глаза ее горели.

— Подходит, — проговорила она. — Подходит! Вот река, вот холмы. Значит, мы стоим на том самом месте!

— Но если он ошибался насчет Огайо, — охладил я ее пыл, — то клад могли спрятать где угодно. Рек и холмов на Земле не перечесть. Тебя это не обескураживает?

— Однако он называет анахронианина человеком.

— Вовсе нет. Он говорит, что тот выглядел как человек, но в нем было что-то нечеловеческое. Таково было первое впечатление. А потом твой предок и думать забыл про свои ощущения.

— Ты полагаешь?..

— Да.

— Если ты видел в самом деле Душелюба, почему он убежал? Неужели он не узнал нас? Ой, что я говорю! Конечно нет — мы же еще не встретились! Наше знакомство состоится через много-много лет. Как ты думаешь, мы его найдем?

— Попробуем, — сказал я.

Бросив кастрюли и забыв об овощах к обеду, мы кинулись следом за Душелюбом. Я совсем забыл, что лицо у меня испачкано блевотиной. Подъем на холм был тяжелым. Деревья, густые заросли кустарника, каменистые выступы, которые приходилось обходить; местами мы буквально ползли на карачках, цепляясь за корни и ветки.

Лихорадочно карабкаясь по склону, я спрашивал себя, зачем мы так торопимся. Если дом бессмертного человека стоит поблизости от вершины холма, можно не спешить, потому что в ближайшее время его хозяин наверняка никуда не денется. А если дома поблизости нет, тогда эта сумасшедшая гонка вообще ни к чему. Если тот, кого мы преследуем, и в самом деле Душелюб, он давно уже спрятался в укромном местечке или постарался оторваться от нас.

Однако мы лезли все выше и выше, и наконец деревья и кусты расступились и нашим глазам предстала лысая вершина холма, на которой возвышался дом — видавший виды старинный дом, ничуть не похожий на тот, где я обнаружил двуглавого мертвеца. Дом был обнесен аккуратным частоколом, который, видно, только на днях выкрасили в белый цвет. У крыльца росло дерево, усыпанное розовыми цветками; вдоль забора были посажены розы.

Окончательно запыхавшись, мы упали на землю. Наша взяла: вот он, дом анахронианина!

Отдышавшись, мы сели и оглядели друг друга.

— Да, — протянула Синтия. — Ну у тебя и видок.

Достав из кармана своей куртки носовой платок, она вытерла мне лицо.

— Спасибо, — поблагодарил я.

Мы встали и неторопливо направились к дому, как если бы нас пригласили туда в гости.

Войдя в ворота, мы увидели на крыльце человека.

— Я опасался, что вы передумали, — сказал он, — и уже не придете.

— Извините нас, пожалуйста, — попросила Синтия. — Мы слегка задержались.

— Ничего страшного, — успокоил нас хозяин. — Вы как раз к ленчу.

Это был высокий худощавый мужчина в черных брюках и темной куртке. Из-под куртки виднелась белая рубашка с расстегнутым воротом. У него было бронзовое от загара лицо, волнистые седые волосы и коротко подстриженные, с проседью усики.

Втроем мы вошли в дом. Комната, где мы очутились, была маленькой, но обстановка ее поражала неожиданной изысканностью. У стены стоял буфет, на нем — кувшин. Середину комнаты занимал покрытый белой скатертью стол. Он был уставлен серебряной и хрустальной посудой. К столу были придвинуты три стула, на стенах висели картины; ноги утопали в пушистом ковре.

— Мисс Лансинг, пожалуйста, садитесь сюда, — пригласил наш хозяин. — А мистер Карсон сядет напротив. Приступим к еде. Суп, я уверен, еще не успел остыть.